Иные песни

— Прикажешь рабам проверить всех пассажиров и членов экипажа, — сказал арабу господин Бербелек, прежде чем тот успел открыть рот. — Пусть спрашивают, где те были, когда услышали крик, и кто это может подтвердить. Выдели людей, чтобы хоть как-то залатали эту дыру, у нас дети на борту. И пришли мне в кабину чистые бинты, я пойду умоюсь. Дулосам доложиться моему слуге. Ты спал?

— Да.

— Понимаю.

Господин Бербелек вернулся в свою кабину. Шипел на каждом шагу. Позже взглянул на ноготь большого пальца левой ноги. Тот был черным от выступившей крови. С обмытой и перевязанной головой, Иероним исследовал фрагмент косяка, о который стукнулся (на нем остался размазанный красный след). Никаких острых граней, щепок, торчащих гвоздей; ровно заглаженное дерево.

Портэ пересказал принесенную дулосами информацию. Господин Бербелек послал его за капитаном. Вместе они вошли в кабину М. Кровать расстелена, лампы горели, на столе лежали две книги, стоял кубок с вином, оно немного расплескалось. Проверили багаж. Не было штанов, в которых пассажирку видели днем; и наверняка одного из гиматиев или рубахи, но этого не скажешь наверняка.

— Ее точно нигде нет? — спросил Иероним.

Измаилит покачал головой:

— Обыскали каждый закуток «Аль-Хавиджы», эстлос.

Зачем кому-то убивать Магдалену Леес, библиотекаря воденбургской академии? Ради денег? Ха! Теоретически она могла выпрыгнуть сама, но это делало бы ее самоубийцей, а такого изъяна Формы он в ней не заметил. Значит, кто-то ее убил, разрезал ликотовую сеть и вытолкнул Магдалену из аэростата. Знала ли она раньше кого-нибудь из пассажиров «Аль-Хавиджы»? Даже если и так, то оба отлично это скрывали. Но зачем бы случайному попутчику ее убивать? Причине, стало быть, пришлось бы появиться за полтора дня с начала путешествия. А приняв во внимание, что в первый день женщина напилась… Сегодня пришла ко мне, хотела что-то узнать, хотела создать между нами Искренность; я вбил ей ту Форму в глотку. И теперь она мертва. Библиотекарь.

Иероним снова вышел на балкон. Они летели за ветром, воздух оставался почти спокоен, из-за туч вышла Луна. Раб трудился над поврежденной сетью, связывал ее ликотовыми нитями. Увидев Иеронима, преклонил колено, низко опустив голову.

Господин Бербелек взглянул вдоль ряда закрытых дверей; везде еще горел свет, мутные проблески сочились сквозь узкие оконца.

— Почти посредине, не смог бы сбежать вокруг, в коридор, носовой или кормовой; у него оставалось не больше двух-трех секунд, прежде чем я вышел. Я увидел бы его — или хотя бы услышал.

— Ты прав, эстлос, это должен быть кто-то из этих кабин, — сказал Вавзар. — Кто здесь, м-м, господин Зайдар, господин Гистей, мхм, твои дети, эстлос, и, мхм, твои слуги.

— Глупишь. Где бы он мог укрыться проще всего? Где ближайшее укрытие? — Господин Бербелек указал на двери, перед которыми они стояли. — Он прекрасно знал, что кабина Леес пуста.

— Ах. Верно. А после он мог пройти срединным коридором в свою кабину и выйти из нее как ни в чем не бывало.

Господин Бербелек покачал головой.

— Не думаю. Завтра нужно будет опросить пассажиров. Если кто-то видел его выходящим из кабины жертвы… Он или перебежал сразу же — и ему повезло, или же ждал. Некоторые не показались вообще.

— Господин Третт и господин Вукатюш —

Господин Бербелек поднял руку.

— Нет, и ничего подобного ты не будешь рассказывать. — Он повернулся к рабу. — Ты! Ведь выпорю.

Дулос заткнул уши и закрыл глаза.

— Ничего не слышал, ничего, ничего, — повторял он, склонившись.

Господин Бербелек кивнул капитану:

— Доброй ночи.

— Доброй ночи, эстлос.

Иероним вернулся в кабину Магдалены Леес. Что она делала в тот момент? Вышла на балкон вдохнуть ночного воздуха или, например, поговорить с убийцей? Он, должно быть, пришел, постучал, нельзя ли на пару слов, вы ведь еще не легли, не займу много времени, может, здесь, не стану входить в кабину одинокой женщины — и когда она отвернулась…

За чем убийца ее застал? Она налила себе вина. Господин Бербелек понюхал. Дешевое розовое. Любит вино, мы все это знаем. Любила. В любом случае, этого не успела выпить. Книжки. Открыл первую. «Пятая война кратистосов» пера Орикса Брита. Полистал. Никаких закладок, пометок. Судя по виду, читали ее нечасто. Раскрыл вторую. Не узнал алфавит, предэллинская пиктография, немного символов, упрощенных почти до букв, но также и вдосталь более сложных образов, голова, рога, конь, повозка, корабль, река, крыло, волна. Кто печатает такие вещи? Это ведь не окупается. Полистал, задерживаясь на гравюрах. Фронтон дворца. Какая-то треугольная площадь. Женщины в кафторских платьях, по крайней мере — с открытой грудью и тонкими талиями (гравюры были нелучшего качества). Мужчина с головой льва, мужчина с головой птицы. Топор с двойным острием. Танцующие люди, нагие. Бык. Воитель в набедренной повязке, с копьем и овальным щитом. Земледелец в поле, склоненный над плугом. Женщина с —

Господин Бербелек придвинул книгу ближе к лампе.