Иные песни

Никотиана выпала из пальцев Кыкура. Широко раскрытыми глазами он следил за гаснущими на коже Аурелии искрами, на закрывший ее лицо вуалью дым.

Подавляя смех, девушка склонилась к вавилонянину, сжала его предплечье. Тот вздрогнул.

— Прости, мне не следовало бы. Я не аристократка. Аурелия Кржос, Всадник Огня, рытер Иллеи Жестокой. Да, да, Лунной Ведьмы. Ну ладно, извини, извини.

— Да ведь… Кыкур глубоко вздохнул и тоже рассмеялся, — да ведь не за что! С Луны, так? Ты выиграла, я бы и в жизни не отгадал. Хотя, с другой стороны, Элкинг и вправду писал… Ах, но чего ты желала себе в качестве награды, эстле?

— Я же говорю, я не…

— Вот ведь как любопытно, поскольку дал бы голову на отсечение, ммм, ну вот скажи, может ли доулос выдавать себя за свободного человека перед действительно свободными? Он не был бы доулосом. Только я хотел чего-то другого…

Они оглянулись при звуке плевка за спиной. Тремя ступенями выше на пятках присел высокий измаэлит в черном бурнусе, один из тех воинов пустыни, которых Бербелеку привел Марий Селевкид. Его лицо практически полностью было закрыто многократно завернутой, грязной кируффой, в щели поблескивали синие глаза. Черный тюрбан сидел набекрень, из под него выглядывали жирные волосы. На колени измаэлит положил старый кераунет с очень длинным дулом, весь покрытый матовыми инкрустациями, то тут, то там складывающимися в арабские слова. Из-за пазухи выглядывала рукоять канджара. Мужчина совал туда руку, чтобы вынуть и сунуть между складками труффы в рот высушенные листья какого-то растения. Пережевав, он их громко сплевывал. Ладони его были плотно покрыты татуировками; ногти на больших пальцах были переморфированы в роговые когти.

Эстлос Ашамадер молча кивнул Аурелии. Они вновь поднялись по ступеням к Священному Кругу, обходя черного бедуина.

Кыкур взял Аурелию под руку. Та сдержала инстинктивное желание освободиться. У него была такая прохладная кожа… Девушка провела пальцами по его предплечью, нажала на мышцу, чувствуя форму кости под низом — теперь это она вела его, к ее шагу он подстраивал свой. Они были одинакового роста.

— …на улицах все еще небезопасно, но я сам не хожу, забрал сюда людей, чтобы они помогли спасать Библиотеку, и если желаешь — Урч! Забахай! — если не выезжаешь сегодня, эстле, а ведь ты не выезжаешь?…

— Нет, скорее всего — нет, не думаю.

— Ты понятия не имеешь, что здесь творилось во время осады; и мне доставило бы огромное удовольствие твоя компания хотя бы на один этот вечер, вот увидишь, после купания, в чистой одежде я снова буду похож на человека. Ты мне расскажешь все о Луне, и я, возможно, даже поверю, ха-ха!

— Ты не поверишь, но, может, оно и к лучшему.

— Ну и хорошо! Странноприемный Дом Селинуса лежит в развалинах, я проживаю у приятеля, под северными резервуарами. А ты где…

— Во дворце наместника.

— О! Ну да. — Остановившись возле рухнувшего портика Библиотеки, он поднял руку Аурелии к губам. Зазвенели браслеты. Прижимая губы к жаркому запястью, он не спускал взгляда с глаз лунянки. — Ого, как быстро бьется у тебя сердце.

— Не льсти себе, наша кровь всегда кружит быстрее.

— Она будет кружить еще быстрее.

Теперь улыбались уже оба. Чем легче тон, чем более шутливыми становились слова, тем больше правды в улыбке и морфе тела. Теперь решающими становятся короткие мигания, полувздохи, шелест шелка и солнечные лучи, дрожащие на выпуклости ее груди.

— Он не станет ревновать? — шепнул вавилонянин.

— Кто?

— Стратегос.

— Может быть.

— Мне нравится, когда имеются ревнивцы.

— Знаешь что, будет лучше, если сначала ты умоешься.

— Разве что…

Они выскочили из-за развалин, запыхавшись: двое мужчин одинаковой, солдатской морфы, одинаково закопченные, даже в одинаковой степени рваных и загрязненных джибах.

— Ты звал нас, эстлос?

Форма лопнула, словно мыльный пузырь, Кыкур и Аурелия отступили друг от друга, погасили улыбки; Ашамадер отпустил руку лунянки, повернулся к мужчинам.

— Куда вы пропали? — рявкнул он.

— Завалился потолок в…

— Неважно. Возвращаемся в Шигеду. О Мардук, как вы выглядите!

— Эстлос, ты и сам…

Кыкур выругал его взглядом.

— Сейчас трудно поверить, — обратился он к Аурелии, — но еще недавно они служили в Серой Гвардии Семипалого. Они приехали, чтобы лечить приятеля у пергамонских текнитесов. Те многим должны Ашамадерам.

Аурелия постучала пыриктой по свалившейся колонне.

— Но вначале я должна поговорить со стратегосом. Прости, эстлос.

Кыкур глянул из-за кучи мусора на двор Библиотеки и махнул Аурелии. Мужчины поспешили за ним.

Стратегос Бербелек о чем-то спорил с Метоном Меситой. Двое хоррорных сжимали в объятиях связанные веревками толстые пачки книг. Увидав Аурелию и эстлоса Ашамадера, Метон указал их стратегосу.

Бербелек отдал хоррорным краткий приказ и подошел к Аурелии. Та вернула ему пырикту. Бербелек перевел взгляд от лунянки к вавилонянину и обратно. Поднял бровь. Неужто Форма была столь очевидная? Аурелия неуверенно усмехнулась и хлопнула ладонью по бедру.