Иные (СИ)

Инна засмотрелась, с каким удовольствием он уплетает следующую порцию. Любую женщину, в силу своей природы, наверное, всегда радует здоровый аппетит у… да, хоть у кого. Особенно, если он распространяется на стряпню, приготовленную ей лично. Потом встала и подошла снять с конфорки сковородку с разогретым рисом и котлетками.

– Наверняка, были женщины, но до нашего знакомства. Я ни разу ни одной не встречала. Однажды, он проговорился, что всегда хотел дочку, которой у него так и не было. И порой мне кажется, что он замещает ее мной…

Она положила ему второе блюдо. Его Захар ел уже более спокойно и смог полноценно участвовать в диалоге. Будь у него вторая душа, он бы и ее отдал за эти обалденные котлетки! Она затрагивали разные темы: он поведал про дружбу с Желтым, она – про Ирину; расспросил ее про прежние мотоциклы и вообще, как она додумалась сама сесть за руль; она рассказала, что придерживается довольно аскетичного образа жизни, не посещая театры, кино, кафе, или куда там еще любят ходить современные девушки. После того, как доел горячее, он поставил чайник, достал от куда-то заначку пластиковых стаканчиков и заварил чай, причем, для Инны в своей кружке. Казалось, ее совсем не смущает отсутствие такого элементарного удобства, как посуда. Неспешно попивая чай без сахара (сделал себе пометку купить его для Инны, помятую, что на базе она добавляла сахар в свой чай), они неторопливо болтали обо всем на свете. Почти. Он так и не раскололся, за что угодил в «строгач».

Он постоянно всматривался в нее, словно хотел узнать то, о чем она молчит. Закурил. Завитки дыма обволакивали их обоих, объединяя, заставляя его щуриться от дыма, от чего взгляд темно-серых глаз, словно, еще глубже проникал в нее. Она вспомнила первое впечатление от его взгляда – старого уставшего от жизни пса. Теперь же он не кажется таким безнадежным, скорее мудрым, всезнающим и понимающим. Или у нее просто разыгралось воображение? После ужина Инна помыла посуду в старой абсолютно не предназначенной для этого раковине, и Захар в очередной раз подивился, как она безропотно может приспосабливаться к любым условиям. Видно, ее жизнь тоже не шибко баловала.

– Ну… поеду я.

– На чем? – он не видел ее мотоцикла внизу.

– На такси, как и приехала.

– Поехали, увезу тебя.

Спустились вниз, он дал ей запасной шлем и свою куртку:

– Надевай, чтоб не замерзла. Вечером все равно прохладно. Как раз твой размерчик, – намекая на ее любовь к большим мужским вещам, подмигнул он. Минут за десять он заменил «горб верности» пассажирским сиденьем и выкатил мотоцикл в сумерки города. Пока закрывал ворота, Инна неуверенно топталась у байка. Теперь, будучи в здравом уме, ей предстоит добровольно касаться мужского тела. И хотя этот незапланированный совместный ужин немного сблизил их, она все же не решалась.

Зак догадывался, в чем проблема, но вида не подавал. Оседлав мотоцикл, он опустил пассажирские подножки и выжидательно посмотрел на нее, не видя ничего крамольного в ее последующих неизбежных действиях. Инна осторожно села, уперев руки в бак по обе стороны от его туловища, стараясь держаться на расстоянии, и он плавно тронулся. По мере того, как Зак разгонял мотоцикл от светофора к светофору, Инна стала получать невыразимое удовольствие от мощного мотора и крепкой спины, к которой, уже не стесняясь, прижималась. Ей захотелось большего! На очередной остановке у светофора, она подняла визор и окликнула его:

– Ты торопишься домой? – спросила она, когда он повернул голову в ее сторону, тоже открыв шлем для лучшей слышимости. – Я имею в виду, вечер классный, может, прокатимся? – она смутилась своего порыва, когда он полностью повернул к ней голову и заглянул в глаза своими, вокруг которых собрались лучики морщин, выдавая его улыбку. Или насмешку над ней? Вместо ответа, он сам захлопнул ее визор, переложил кисти ее рук, спрятанных в не по размеру длинных рукавах его куртки на свой живот, мол, держись крепче, и рванул со светофора в сторону кольцевой вокруг города дороги.

У девушки захватывало дух от того, как ловко он маневрировал среди машин, двигающихся в попутном направлении. Ее восхищала ювелирная точность движения рук и ног, позволяющих разгонять или замедлять мотоцикл без резких рывков. Приводило в восторг, с какой легкостью и уверенностью он управляет этим мощным гигантом, перестраиваясь из ряда в ряд. Про таких людей говорят «родился в седле». Ну, только в мотоциклетном. Он низко склонился над баком, слившись с мотоциклом в единое целое. Ветер свистел в ушах, рев мотора услаждал слух, а его теплая куртка защищала от прохладного вечернего воздуха. Инна с удовольствием прижалась еще теснее к его спине, стремясь слиться в единый сгусток энергии, стремительно мчащийся вперед, позволяя волнам адреналина захлестывать ее.

Когда он подкатил к ее подъезду, на улице уже совсем стемнело. Она отдала шлем, и, пока он укреплял его к мотоциклу сеткой, сняла куртку и положила на бак. Все, можно идти домой. Но почему-то не уходилось…