Иные

Мандраж перед прекращением жизненного цикла все же присутствовал, но где-то на границе сознания и очень слабо. Сколько же можно? В девятый раз! Скорее я боялся за свой имплантат. Ситуация чрезвычайная. Но по-настоящему страшно мне было только под дверью товаби, перед переключением режима. Имплантат в режиме копирования подавляет это презренное животное чувство.

Перегруженные челноки тяжело отошли от причала и медленно поплыли вверх. Я равнодушно проводил их взглядом. Близился полдень. Все-таки жалко, что закрыли столовую.

«Денис, поднимайся».

Уже? Да, конечно, имплантаты надо еще упаковать, собрать необходимую аппаратуру. Товаби не будет заниматься нами в последний момент. Я бросил прощальный взгляд на дырявое, как сыр, облачное море и начал подниматься по лестнице.

У двери товаби снова стояла очередь. Но теперь ребята были совершенно спокойны. Только частенько поглядывали на периферийные имплантаты, чтобы узнать, не завершено ли копирование.

— У меня все, — сказал Тео (он снова был передо мной) и показал мне руку.

Имплантат слегка светился алым.

— Ну, до встречи.

Он протянул мне руку, и я с удовольствием пожал ее.

— Не забывай меня в следующем воплощении. Узнаешь через господина, где я?

— Да, обязательно.

Я остался в одиночестве. Минут через десять мой имплантат тоже вспыхнул красным, и меня вызвал господин.

«Денис, сразу в операционную. Сейчас не до развлечений. В следующем воплощении компенсируем».

«Но ведь награду получает тело…»

«Сейчас не до этого».

В операционной были приготовлены инструменты, уже вычищенные и дезинфицированные после Тео, и горели бестеневые лампы. Рауль был здесь же.

«На стол, лицом вниз».

Он помог мне забраться и заставил лечь.

Вошел Александр. Подошел. Положил руку мне на спину. И мир погас.

Высший Александр Вольф еще раз прошелся по залу возле приемной Наместника. Из конца в конец. За стеклянными раздвижными стенами шелестели деревья, подернутые первой осенней позолотой. Он шел сюда по старому парку, вдыхая запах опавшей листвы, и думал о том, что больше никуда не полетит. Останется на Земле. Если, конечно, выйдет отсюда.

Его заставляли ждать. Это было неслыханно. Да, возможно, он виновен. Но он Высший. Никто не смеет отнимать у него время, тем более этот гомункулус, которого они же и создали.

Но гомункулус не мог совершить ничего неразумного. Иначе он — их ошибка. Высший понял, что опускается до страсти, и ужаснулся. Если Наместник заставляет ждать — значит, в этом есть смысл и польза. Иначе и быть не может.

«Александр Вольф, заходите».

Светлый кабинет Наместника. Прозрачный потолок и одна из стен. За ней тот же золотисто-алый пейзаж. И над всем бескрайнее небо такого глубокого синего цвета, который бывает только ранней осенью. Ни облачка.

«Садитесь, Александр. Принесли?»

Большие, чуть раскосые глаза Наместника смотрят внимательно. Нет, скорее цепко. Не по-мужски и не по-женски. Взгляд Супперректора.

«Да, Тиест».

Высший выкладывает на стол маленькую металлическую коробочку.

«Здесь».

Наместник открывает, смотрит на крошечный дымчатый кристалл.

«Он не поврежден?»

«Нет, вся информация сохранена».

«Как это случилось?»

…Гибнущая Венерианская станция. Всем низшим уже прекращены жизненные циклы. Их имплантаты рассортированы и упакованы. Взяты и сохранены образцы клеток пасси.

«Вы собираетесь клонировать homo passionaris? — взгляд Наместника становится жестче. — Зачем? Этот вид еще совершенствовать и совершенствовать».

«Это очень удачные сервенты. Жаль, если пропадет такой генетический материал».

«Оставьте. Вы просто к ним привязаны. Это следствие цепи. Не увлекайтесь цепью».

«Цепь очень эффективна».

«И заставляет вас совершать неразумные поступки. Низший должен воспринимать себя как часть господина. Это правильно. Но теперь вы воспринимаете пасси как часть себя».

Наместник был прав. Высший не спорил. Но Денис, но Леша… Двадцать пять и тридцать лет? Это не жизненный цикл! Это недописанная глава, лист, вырванный из книги. Да, поколения пасси должны меняться, порождая все более совершенных. Но за шестьдесят-восемьдесят лет. Не за двадцать же! А троим из его сервентов было меньше двадцати.

«Чем чаще меняются поколения, тем быстрее происходит отбор».

Нет! Он все равно поступит по-своему. Если, конечно, выйдет отсюда. Наместник не будет вникать в такие мелочи, как воскрешение нескольких пасси.

«Ладно, дальше».

…Возвращаются корабли второй партии. Станцию покидают последние Иные. Мы с Раулем берем двухместку. Ситуация критическая. Слишком. Очаги энергетической нестабильности уже повсюду. И нас затягивает в этот водоворот. Да, мы сами виноваты. Слишком рискованно превращать целую планету в гигантскую энергостанцию, не просчитав все варианты последствий. Впрочем, до нас этого никто не делал. Слишком мало данных для прогнозирования.