Иным путем

– Александр Васильевич, я попрошу вас оказать Вячеславу Константиновичу всю необходимую помощь, а также усилить охрану всех ключевых должностных лиц империи. Список лиц, подлежащих особой охране, мы с вами согласуем чуть позже.

– Я понял, ваше величество, – ответил капитан Тамбовцев, – сделаем.

– Ну, вот и хорошо, Александр Васильевич, – произнес император Михаил и перевел свой взгляд на человека, которому в этой истории, кажется, так и не придется стать вождем мирового пролетариата.

– С вами, господин Ульянов, – сказал он, – мы уже беседовали. Сюда я вас пригласил лишь для того, чтобы повторить ранее мною сказанное. Господа, мы не можем строить будущее, оставляя наш народ в духовной и материальной нищете. Если мы не хотим того, чтобы, рано или поздно, у нас разразился бунт, который сметет и власть, и саму монархию, то мы должны научиться думать об империи как об одной огромной семье. Где каждый работает в меру своих сил и способностей над общим процветанием, и каждый имеет права на долю от общих богатств…

Император повернулся к министру внутренних дел.

– Поэтому, Вячеслав Константинович, я попрошу доставить в Петербург всех арестованных и осужденных соратников господина Ульянова по партии, содержащихся в тюрьмах и в местах ссылок. Список их вам будет предоставлен. Те из них, кто, согласится с нами сотрудничать, должны получить полную амнистию. Необходимо будет разрешить издание газет соответствующего направления, предупредив господ издателей, что допустимо печатать все, кроме прямой клеветы и призывов к свержению существующей власти. Все изложенные в газетах факты о преступлениях и правонарушениях должностных лиц, а также коммерсантов и промышленников, необходимо немедленно проверять. В случае же если информация подтвердится, надо вмешаться служителям Фемиды. Суд должен быть скорым и справедливым. Или мы справимся с чиновничьей гидрой, или эта гидра раздавит нас. Недопустимым должно стать любое мздоимство, казнокрадство и издевательство над подданными Российской империи. Мы с господином Ульяновым еще будем работать над этим вопросом.

– Теперь ты, мой верный друг, – Михаил посмотрел на великого князя Александра Михайловича, слегка ошалевшего от всего услышанного. – Для тебя я приготовил самое сложное и самое интересное дело. Так уж получилось, что ты в числе немногих оказался посвященным во все подробности известного тебе происшествия и, в отличие от меня, имеешь склонность ко всякого рода технике. Тебе придется стать моей правой рукой, сиречь председателем кабинета министров. Должность эта будет наполнена реальной властью, и подчиняться ты будешь исключительно мне и никому более. В то время как я буду заниматься армией, военным флотом, разведкой, полицией и другими – как в будущем их называют – силовыми ведомствами, ты будешь строить для нашей России финансово-экономический фундамент. Задача сложная, но, я думаю, что ты с ней справишься.

Михаил закончил разговор на оптимистической ноте:

– На сегодня всё, господа. Мама́, с твоего разрешения, я загляну к тебе попозже. Все свободны. А великого князя Александра Михайловича и полковника Антонову я попрошу остаться.

Тогда же и там же, несколько минут спустя

– Ну, Нина Викторовна, что скажете? И ты, Сандро? – устало спросил Михаил, когда за последним из его гостей закрылась дверь. Он поморщился, усаживаясь на диван, и непроизвольно погладил раненую ногу.

– В каком смысле, ваше величество? – переспросила полковник Антонова, а великий князь Александр Михайлович только пожал плечами.

– Как вы считаете, сумел ли я произвести нужное впечатление хотя бы на своих ближайших соратников? – спросил император. – Ведь, если я не ошибаюсь, то моего брата в вашем мире затравили именно по той причине, что он не мог представить себя перед публикой в нужном свете. Поэтому, если я не доскажу чего-либо газетчикам, то все недосказанное будет потом заменено злонамеренным вымыслом, а публика с удовольствием этот вымысел примет. И еще добавки попросит. Ведь тот, кто платит репортерам, тот требует от них подать читателям материал в той интерпретации, какая нужна заказчикам.

Полковник Антонова улыбнулась.

– Браво, ваше величество, отлично сказано! Тем более что вы сами обо всем этом догадались. Поэтому вам необходима грамотная информационно-пропагандистская кампания.

– И это тоже, – вздохнул молодой император. – Как я понимаю, по этому вопросу мне лучше посоветоваться с очаровательной Ириной Андреевой?

– Именно с ней, – согласилась Нина Викторовна, – да и с Александром Васильевичем Тамбовцевым вам тоже об этом поговорить не помешает. Ну, а что нам надо делать с цензурой? С одной стороны, она не должна «держать и не пущать», а с другой стороны – нельзя, чтобы надзирающие органы были добренькими и беззубыми. Нужно принять что-то вроде закона о клевете, по которому суд наказывал бы клеветников, как рублем, так и реальным лишением свободы.