Инженер магии

– Позвольте представить вам Лидрал, – говорит он. – Она занимается торговлей, и без ее помощи мне никогда не удалось бы построить «Черный Алмаз».

Лидрал тоже поднимается и слегка кланяется.

– Доррин, Лидрал, магистра Эллна и магистр Видельт, – представляет Оран своих спутников, и те склоняют головы.

Доррин отвечает им поклоном.

– Знакомство с вами для меня честь, – говорит Лидрал. – Я уже собралась уходить, так что...

– Хорошо, что мы явились вовремя и можем попросить тебя принять участие в нашей беседе, – прерывает ее Оран. – Твои соображения могут оказаться полезными. Прошу, – он кивает в сторону стоящего в углу большого стола.

Все пятеро направляются туда под пристальными взглядами Мерги и Риллы. Проходя мимо, Доррин слышит шепот старой целительницы: «Вот уж воистину сильные мира сего...»

Пергун, Мерга и Фриза неспешно наслаждаются едой, тогда как Тирел и молодцы из его команды воздают должное зеленому бренди. Доррин при виде бутылок с этим напитком морщится: бренди с Отшельничьего славится своей крепостью.

За исключением трех членов Совета, в столовой находятся лишь приплывшие на «Черном Алмазе».

– Мы понимаем, Доррин, – начинает Оран, как только все пятеро рассаживаются, – что ты предпринял героическую попытку спасти Спидлар...

– «Героическую» – это всего лишь одно слово, – отвечает Доррин. – А как насчет «обреченной», «безумной» или «кровавой»? Порой я сильно сомневался в разумности своих действий.

Все трое Черных молчат. Наконец Оран поднимает глаза:

– Ты думаешь, что постройка двигателя была неразумным шагом?

– Нет. Насчет разумности и необходимости постройки машины у меня сомнений нет. Я имел в виду использование своих знаний и умений для защиты Спидлара.

– Будь добр, поясни свою мысль, – просит темноглазая магистра.

– Большинству простых людей Белые ничего худого не делают. Более того, они устанавливают лучший порядок, нежели тот, что существовал до них. У них прекрасные дороги, чистые улицы и почти никакой преступности. При этом они находятся в своего рода западне. Их власть основана на мощи хаоса, однако для сохранения ее им необходима гармония. Им приходится лавировать, ибо усиление гармонии для них гибельно, а держава, основанная на одном лишь хаосе, просто не может существовать.

Оран внимательно слушает.

– Боюсь, – продолжает Доррин, – что мне не удастся сформулировать свою мысль достаточно ясно, но суть дела сводится к следующему. Получилось так, что, применив совершенную тактику и новейшее, изобретенное мною оружие, мы добились лишь того, что убили великое множество ни в чем неповинных людей, а еще большее число обрекли этой зимой на голод. Белых чародеев пострадала лишь горстка. В результате наших действий старые торговые пути будут заброшены, а использование новых нанесет ущерб всему восточному Кандару к выгоде таких земель, как Сарроннин или Сутия. Отчасти, – тут он смотрит на троих в черном, – в этом виноваты и вы.

Оран открывает рот, но черноволосая Эллна поднимает руку:

– Дай ему закончить.

– Вы вышвырнули меня, – продолжает Доррин, – а Белым не понравилось то, чем я начал заниматься. К западу от Закатных Отрогов Черных, особенно Черных мужского пола, не жалуют, так что податься мне, кроме Спидлара, оказалось некуда. А коль скоро Спидлар приютил меня, я счел себя обязанным его защищать. В результате тысячи людей погибли, а я снова оказался здесь, перед вашим судилищем. Не могу сказать, что все мои действия свидетельствуют о благоразумии и прозорливости, но, по-моему, эти качества в большей степени должны быть присущи не кузнецу или целителю, а Совету.

– Что правда, то правда, – бормочет Видельт, почесывая короткую бородку.

– Ты наглядно показал, что морская блокада Белых может быть прорвана, – замечает Эллна.

– Но только с помощью Дорринова корабля, – вмешивается Лидрал. – Это не понравится ни Бристе, ни Хамору.

– В любом случае, – говорит Доррин, стараясь вернуть разговор в прежнее русло, – ответственность за произошедшее лежит и на вас, и на мне, а стало быть, нам стоило бы вместе поискать способ исправить положение. Если, – тут он хмуро улыбается, – вы не решили все заранее.

– Совет еще не пришел к окончательному решению. Нам казалось, что сначала следует поговорить с тобой.

Доррин вытирает лоб, дочерна загоревший за почти восьмидневку, проведенную на палубе. Несмотря на душ, он до сих пор чувствует себя грязным, словно угольная пыль въелась в его кожу.

– Похоже, – говорит он, – вы надеетесь услышать от меня какой-либо совет, однако по-прежнему не уверены в том, что я для Отшельничьего свой, а стало быть и в том, что этот совет вам подойдет.

– Твои предположения недалеки от действительности, – признает Эллна. – А ты и впрямь можешь предложить выход?

– Без машин, подобных моему кораблю, Фэрхэвен задушит Отшельничий. Или, по крайней мере, изолирует. Вас это устроит?

– Совет заботит... – начинает Оран.