Инженер магии

— Будет исполнено!

— Атакуй безостановочно.

Джеслек снова оборачивается к полю боя. Ания переглядывается с Фиделем, и бородатый маг направляется к штабной палатке.

CXLVIII

Земля под его ногами дрожит, в голове звучат лязг металла, яростные крики, вопли раненых и проклятия, но хуже всего наполняющая сознание острой болью ужасающая белизна.

Он чувствует на губах что-то прохладное.

— Выпей это, Доррин. Пожалуйста...

Повинуясь ласковому голосу, он отпивает несколько глотков и, если только ему не чудится, боль чуточку отступает.

— Доррин!

Юноша узнает голос Брида.

— Он ослеп! — резко произносит Лидрал. — Теперь ты доволен?

— Доволен?

— Ты ведь этого добивался! Всякому понятно, что Черный целитель не может произвести такие разрушения и при этом не пострадать! Даже ваш хваленый Креслин, при всем своем могуществе, оставался незрячим большую часть жизни!

Брид тяжело вздыхает.

— Возвращайтесь на позиции, Белые возобновили натиск, — бросает он солдатам, а когда те уходят, оборачивается к Лидрал и Доррину: — Что еще мне оставалось? Противник и сейчас вдесятеро превосходит нас, так что с поля боя я, скорее всего, не вернусь.

— Прости.

— Да ладно... Все мы делаем не что хочется, а что приходится. Отвези Доррина в Дью, только езжай не через Клет.

— Я могу ехать верхом, — говорит Доррин. — Чувства могут заменить зрение, конечно, не в полной мере, но хоть как-то.

— Нечего тебе трястись в седле, — возражает Лидрал. — Ты нуждаешься в отдыхе, а повозка запросто свезет двоих.

— Позаботься о нем, Лидрал. Мне пора, — Брид снова вздыхает, и Доррин, хоть и незрячий, улавливает что-то вроде печальной улыбки. — Ты сделал больше, чем кто-либо другой, Доррин. Да убережет тебя Тьма!

Доррин пытается сесть, но его голову вновь пронзают белые иглы, и он теряет сознание, а когда приходит в себя, шум битвы слышится ближе.

— Доррин, ты должен встать... Мне тебя не снести.

Медленно, не делая резких движений, он все же садится.

— На, попей воды.

Лидрал подносит к его губам кружку. Вода, пусть и тепловатая, помогает: головная боль становится не такой резкой.

— Попробуй встать! Обопрись на меня и попробуй! — настойчиво повторяет Лидрал.

Кузнец поднимается. Колени дрожат, но ноги его держат.

— Теперь пошли.

Она поддерживает его, и они ковыляют по склону подальше от звуков боя.

— У тебя на плече кровь, — замечает она.

— Щепка попала. Это ерунда.

— Точно?

— Сущая ерунда. Куда больше меня беспокоит зрение. Машина-то так и не отлажена.

— Машина? В такой момент ты можешь думать о машине?

— А о чем мне думать? О том разрушении, которое я учинил?

Уловив чувствами Меривен и свой посох, Доррин, спотыкаясь, бредет по мокрой земле к лошади. Позади стучат копыта. Доррин пытается потянуться чувствами ко всадникам, но белые иглы вновь вонзаются в череп, и ему остается лишь надеяться, что это скачут спидларцы.

— Вон тот кузнец-целитель и торговка, — доносится чей-то голос.

— Тебя Лидрал зовут? — спрашивает кто-то другой.

— Да, — отвечает женщина. — О... тьма! — в ее голосе Доррину слышится испуг.

— Ты возьмешь с собой нашего командира? — спрашивает тот же незнакомец.

— Конечно. Кладите ее в повозку.

— Кадара? — хрипло допытывается Доррин.

— Она ранена. Без сознания, — отзывается Лидрал.

— Нам пора возвращаться, — говорит один из солдат. — Белые наступают, и военачальнику нужен каждый боец.

— Я о ней позабочусь, — заверяет Лидрал.

Протянув руку, Доррин касается лежащей без чувств Кадары. Усилием воли он отгоняет собственную боль и выискивает ее повреждения. У нее сломана ключица, рассечено предплечье, а за ухом глубокая колотая рана.

— Доррин, — тревожится Лидрал, — ты не можешь...

— Многого не могу, но кое на что еще способен, — ворчит он. — Кровотечение уже остановилось. Нужно отсюда выбираться.

Он поворачивается к привязанной кобыле.

— Меривен...

Лошадь ржет.

Нетвердо ступая по неровной скользкой земле, Доррин приближается к лошади, гладит ее по шее и берется за поводья.

— Поеду верхом.

— Как? Ты же не видишь дороги.

— Я чувствую тебя. Буду следовать за тобой, вот и все.

Пальцы его обхватывают посох, и на миг перед ним предстает вытоптанный, грязный луг. Головная боль утихает, остается лишь жжение в плече. Правда, длится это недолго, боль и слепота тотчас возвращаются. Однако у него появляется надежда. Возможно, сосредоточение на гармонии позволит ему восстановить зрение.

— Ну ты и упрямец, — бормочет Лидрал, поднимая откидной борт повозки и взбираясь на сиденье.

— Тебе бы этому радоваться. Как Кадара?

— Белая как мел, но дышит.

Доррин направляет Меривен следом за повозкой, катящейся по разбитой, в рытвинах и колдобинах дороге.

Повозка подпрыгивает на ухабе, и Кадара стонет. Доррин закусывает губу.

— Кто там? — слышится голос, принадлежащий, видимо, постовому.

— Это Черный кузнец... он ранен, — говорит кто-то другой.

— Но ведь не велено никого пропускать.

— Ты что, решил попробовать задержать этого малого?