Инженеръ Мэнни

— Да, въ этомъ, дѣйствительно, главное. И тутъ я долженъ разсказать вамъ то, чего вы не знаете. Вы были введены въ заблужденіе съ самаго начала; а потомъ враги скрывали отъ васъ истину; раскрыть же сами вы ея не могли; и не на то были направлены ваши заботы въ эти тяжелые годы. Эта истина вотъ какая: инженеръ Мэнни невиновенъ ни въ гибели тѣхъ, кого задушили лихорадки на работахъ, ни въ крови тѣхъ, кто былъ убитъ при забастовкѣ.

— А кто же отправилъ рабочихъ на Гнилыя Болота?

— Братья, это сдѣлалъ не инженеръ Мэнни. Это сдѣлала необходимость. Вы повѣрили лживой, предательской брошюрѣ, авторъ которой, скрывшій свое имя, — инженеръ Маро — зналъ, что онъ васъ обманываетъ, и зналъ, зачѣмъ дѣлаетъ это. Каналу Амброзія нельзя было дать другое направленіе; я сейчасъ объясню вамъ, почему.

— Навѣрное, всѣмъ вамъ извѣстно, что наша планета представляетъ шаръ изъ расплавленной, огненно-жидкой массы, покрытой снаружи застывшей, твердой корой. Кора эта не такая неподвижная и не настолько сплошная, какой она кажется нашимъ глазамъ. Она состоитъ изъ тѣсно сложенныхъ огромныхъ глыбъ или плитъ, образующихъ какъ бы гигантскую мозаику. До сихъ поръ не выяснено, по какимъ законамъ происходятъ движенія въ расплавленномъ океанѣ внутри планеты; но они совершаются постоянно, — вѣроятно, вслѣдствіе постепеннаго охлажденія и стягиванія всей этой жидкой массы, — и съ неуловимой медленностью въ ряду тысячелѣтій приподнимаютъ кору въ однихъ мѣстахъ, опускаютъ ее въ другихъ. Не всегда, однако, эти движенія протекаютъ такъ спокойно, такъ ровно. Иногда изъ нихъ рождаются страшныя, разрушительныя потрясенія коры, при которыхъ могутъ возникать или исчезать цѣлыя пропасти, возвышенія, озера, острова, и всякая жизнь подвергается грозной, неотвратимой опасности. На нашей планетѣ, внутреннее охлажденіе которой зашло уже далеко, эти явленія выступаютъ рѣдко, съ долгими промежутками, но тѣмъ грознѣе. Понятно, гдѣ бываютъ центры такихъ катастрофъ, гдѣ онѣ разражаются съ наибольшей силою: по линіямъ сложенія кусковъ исполинской планетной мозаики. И вотъ какъ-разъ на такой линіи расположена та долина, по которой, будто бы, можно было вести каналъ Амброзію; эта долина и образовалась когда-то сразу въ результатѣ землетрясенія, о которомъ у людей не сохранилось преданій; но еще около трехсотъ лѣтъ назадъ она сильно измѣнила свой видъ отъ новыхъ подземныхъ ударовъ; погибло и нѣсколько сотъ людей, — не больше потому, что мало ихъ тамъ жило. При другихъ землетрясеніяхъ были примѣры гибели цѣлыхъ городовъ съ десятками и сотнями тысячъ людей.

— Теперь представьте себѣ, что тамъ былъ бы проведенъ каналъ, съ цѣлой системой орошенія. Огромные города выросли бы на немъ, милліоны людей воздѣлывали бы поля и луга, оплодотворенные его водою. Прошло бы пятьдесятъ, сто, двѣсти лѣтъ, — наука еще не достигла предвидѣнья въ этомъ, — и все было бы разбито, быть-можетъ, уничтожено въ нѣсколько минутъ. Скажете ли вы, что тысячи жизней въ настоящемъ дороже тѣхъ милліоновъ въ будущемъ? Нѣтъ, вы никогда не думали такъ, вы — бойцы за свое дѣло, вы считаете правильнымъ и разумнымъ жертвовать тысячами жизней теперь, чтобы милліонамъ стало свободнѣе въ будущемъ. Такъ же, какъ вы, люди труда, думалъ человѣкъ науки, инженеръ Мэнни.

— Васъ обманули, вызвали на борьбу, подвели подъ выстрѣлы… Кто? Шайка безчестныхъ людей, съ Фели Рао и Маро во главѣ. Зачѣмъ? Чтобы свергнуть того, кто былъ неподкупенъ, кто стоялъ для нихъ на пути къ милліардамъ. Имъ удалось, и они взяли свое.

— Я не говорю о справедливости, хотя и къ врагамъ лучше быть справедливыми. Я говорю о побѣдѣ, объ успѣхѣ. Чѣмъ можете вы лучше разстроить ряды враговъ, какъ не этимъ неожиданнымъ и страшнымъ для нихъ требованіемъ? Общественное мнѣніе будетъ съ нами: оно давно стало склоняться на сторону Мэнни, оно уже возмущается тѣмъ, что для великаго человѣка не находится другого мѣста, какъ въ тюрьмѣ; эта трусливая, лицемѣрная публика заявляетъ, что онъ «уже искупилъ свое преступленіе». Но мы чувствуемъ не такъ, мы способны понять, что онъ поступилъ, какъ человѣкъ убѣжденія, и что преступникъ былъ не онъ, а осудившіе его лакеи капитала.

— И примите въ расчетъ еще одно: если возвращается Мэнни, его руками возстанавливаются всѣ старыя условія. Если же его нѣтъ, то противники съ нами торгуются, соглашаются на одно, отказываютъ въ другомъ; и возможно, что масса поддастся на частичныя уступки.

— Наконецъ, развѣ намъ не дороги интересы самаго дѣла, которое мы выполняемъ, самихъ Великихъ Работъ? Вѣдь, это — интересы человѣчества. И развѣ они не требуютъ, чтобы дѣло было передано тому, кто геніально его задумалъ и кто лучше всѣхъ сумѣетъ вести его?

— А въ томъ, въ чемъ онъ намъ враждебенъ, мы сумѣемъ бороться съ нимъ тогда, когда онъ будетъ стоять противъ насъ. И тогда, братья, мы постараемся показать себя достойными такого врага!

Послѣ рѣчи Нэтти нѣсколько минутъ никто не бралъ слова. Пораженные, ошеломленные слушатели отдавались своимъ тяжелымъ мыслямъ. Видя такое положеніе, выступилъ Арри.