Инженер слишком любил цифры

– Я обрисовал в общих чертах ситуацию… Напомнил совершенно исключительные обстоятельства, при которых был ранен Монжо. Вам было поручено следить за Монжо… дело, казалось бы, нехитрое… и вот теперь, если я правильно вас понял, Монжо исчез.

– Он улетучился, – уточнил Марей с грустной улыбкой. – Слово это может показаться смешным, но я не нахожу другого.

Наступило молчание. Трое мужчин смотрели на комиссара, и Марею казалось, будто он держит очень трудный экзамен перед какой-то беспощадной комиссией. Лартиг сделал три шага и сел на краешек стола; у него были рыжие, коротко остриженные волосы, тяжелая челюсть, мешки под глазами. Он, пожалуй, слишком хорошо одевался для чиновника.

– Этот Монжо, – медленно произнес он, – был единственным человеком, который что-то знал относительно похищения цилиндра?

Люилье открыл было рот, но Лартиг поднял руку.

– Дайте ему ответить.

– Я так считаю, – сказал Марей.

– И вы позволили ему бежать?

– Прошу прощения, – возразил Марей. – Он не бежал… Он исчез.

Все трое переглянулись.

– Что вы хотите этим сказать?

Марей встал, подошел к столу.

– Если я не нарисую плана виллы, – сказал он, – вы не поймете.

И крупными штрихами он набросал на директорском бюваре расположение комнат. Рувейр не шелохнулся, но Лартиг, опершись на свои веснушчатые кулаки, внимательно изучал набросок.

– Фред стоял здесь… Можете его спросить… У этого парня ясная голова. Он, как и я, слышал удары. Монжо пытался выломать дверь спальни, а мадам Сорбье звала на помощь… Если моего свидетельства недостаточно, остается еще два бесспорных свидетельства.

– Но мы вам верим, – прошептал Люилье.

Кончиком карандаша Марей отметил на плане свое передвижение в доме.

– Я включил свет, потом пересек вестибюль… Заметь те, что вся лестничная клетка была освещена и обе площадки тоже… Я все еще слышал удары… Мне потребовалось… Ну, скажем… три или четыре секунды, чтобы добраться вот сюда, до поворота лестницы… Удары прекратились. Еще через две секунды я поднялся на второй этаж, но там уже никого не было…

– Вы все обшарили, – произнес Люилье, словно пытался подсказать нужный ответ.

– Дом был пуст, – отозвался Марей. – Абсолютно пуст. Спрятаться там негде. Я полагаю…

Он хотел было сказать – «что знаю свое ремесло». Но предпочел промолчать.

– Значит, он ушел через окно в коридоре, – снова начал Люилье. – По телефону вы мне сказали, что это окно было приоткрыто.

– Под окном стоял Фред, – возразил Марей.

Молодой Рувейр закурил сигарету и время от времени зевал, прикрывая рот рукой.

– Во всех трех случаях фигурирует окно, – заметил Люилье. – И во всех трех случаях перед окном кто-то сторожит: в первый раз – Леживр, во второй – Бельяр, а на этот раз – Фред, помощник комиссара.

– Это все чепуха, – заявил Лартиг. – Чистейшее совпадение, и все. Не станете же вы утверждать, что ваш преступник заранее подготавливал такую возможность побега. Да и о какой возможности может идти речь, если вы уверяете, что через окно ему все равно нельзя было уйти? Что же вы предлагаете?

Люилье взглянул на Марея.

– Вы слышали? Какое объяснение предлагаете вы?

– Никакого, – сказал Марей. – Я просто констатирую.

– Это самое легкое, – бросил Рувейр из глубины своего кресла.

Засунув руки в карманы, Лартиг расхаживал по комнате до окна и обратно, потом вдруг остановился.

– Согласитесь, комиссар, это вызывает недоумение! Как только вы оказываетесь на месте преступления, происходят вещи, превосходящие всякое понимание.

– На заводе меня не было, – спокойно заметил Марей. – Но это не помешало человеку исчезнуть средь бела дня на глазах у нескольких свидетелей.

– Почему, – прервал его Лартиг, – вы не арестовали Монжо вчера вечером?

– У меня не было ордера на арест.

– Хорошо. Но если человек проникает ночью в чужой дом, он тем самым становится преступником. Значит, у вас были все основания.

– Основания! Это еще как сказать, ведь в конечном счете Монжо ничего не украл и никому не причинил вреда. Я хотел поймать его с поличным.

– Я вас не осуждаю, – сказал Люилье.

Лартиг проворчал что-то такое, что вызвало улыбку у маленького Рувейра, и, остановившись у письменного стола, сказал:

– Подведем итоги. Монжо писал Сорбье… Потом его самого чуть не убили… Затем он хотел убить мадам Сорбье… Разумеется, я придерживаюсь самых очевидных фактов. Что же из этого следует?

– Ничего, – вздохнул Люилье.

– Таково и мое мнение. Ничего. Это в том случае, если придерживаться вышеперечисленных фактов. Но насколько они соответствуют действительности?

– Позвольте, – прервал его Марей.