Инженер слишком любил цифры

– Да. И если бы ты вышел на набережную на десять секунд раньше, ты увидел бы ее около дома Монжо.

– Что за невезенье! Боже мой, ну что за невезенье! А потом?

Бельяр устало поднял руку.

– Она была дьявольски импульсивна, – прошептал он. – И потом, у нее было своеобразное понятие о чести. Я убил Сорбье. Она хотела убить Монжо. Не только затем, чтобы заставить его молчать, но и для того, чтобы доказать мне, что готова на все, что ни о чем не жалеет, что разделит со мной опасность, да мало ли еще что!

– Между вами был Монжо.

– Пожалуй.

– А… револьвер?

– У нее был второй ключ от моей машины. Она взяла револьвер в тот день после обеда. Когда мы ехали в морг, я при ней положил его в ящик для перчаток. Нет следующий день она мне его вернула.

– К несчастью, рука у нее оказалась не такой твердой…

Марей чуть было не сказал: как у тебя. Он умолк, сделал несколько шагов, машинально собрал все листочки, затем, тряхнув ими, добавил:

– Остальные события я восстановил сегодня ночью. Скажешь, если ошибусь. Услышав мой голос, Линда вышла в прихожую и спряталась на кухне. Я же, увидев раненого Монжо у лестницы, конечно, сразу бросился на второй этаж. Она выскользнула… и, пока я рыскал по всему дому, ты открыл ей калитку.

– Да.

– Как это просто! И какой же я был дурак!.. А когда Монжо лежал в больнице, чего я только не выдумывал! Всех нас заворожил этот цилиндр. Потом уже все шло своим чередом. Монжо не так глуп, чтобы доносить на Линду. Дела его пошли на поправку, и он замыслил небольшой шантаж. Так ведь?

– Так.

– В тот вечер, когда мы с Фредом следили за ним, он звонил Линде?

– Да. Он требовал свидания. Линда не могла снова пойти на набережную Мишле, да и подвергнуться риску быть замеченной в обществе Монжо тоже не могла.

– Тогда она попросила его прийти к ней.

– Выбора не оставалось. Мариетта как раз уехала, большинство соседей в отпуске. Она решила, что, если Монжо придет попозже, его никто не увидит.

– И Монжо согласился? Он не побоялся, что его пристрелят?

– Нет, он принял необходимые меры. Во всяком случае, он уверял, будто отправил нотариусу письмо, в котором обо всем рассказал. Если с ним что-нибудь случится, письмо вскроют.

– Думаю, он пускал пыль в глаза.

– Возможно, но сомнение оставалось.

– Мерзавец! – воскликнул Марей. – Он знал, что ему нечего бояться, и взял вас за глотку.

– Вот именно. Мы были у него в руках.

– Вернемся к Линде.

– Она не заперла ни калитку, ни входную дверь. Когда ты бросил камешки ей в окно, она подумала, что это Монжо давал знать о своем приходе. Когда же она узнала тебя, это был настоящий удар! А Монжо уже поднимался по лестнице. Она впустила его к себе в комнату, заперла дверь, как ты велел, и, чтобы обмануть тебя, Монжо несколько раз кидался на дверь изнутри.

– Вот это-то меня больше всего и смущало, – сказал Марей. – Она спрятала Монжо в шкафу?

– Да. Пока ты осматривал дом, она разделась, ведь одежда сразу бы выдала ее, и, подождав твоего возвращения, взяла халат…

– Из шкафа! Признаюсь, там я ни за что не додумался бы искать!

Бельяр казался менее удрученным. Удивление комиссара отвлекло его и даже позабавило. Он невольно включился в игру.

– И долго просидел Монжо в своем тайнике?

– До утра. Простившись с тобой, мы сделали вид, что едем прямо в горы, на самом же деле через полчаса мы вернулись обратно и освободили Монжо.

– И вы увезли его с собой?

– Да. Теперь он в Швейцарии.

– И… много он с вас потребовал?

– Сто тысяч.

– Черт возьми! И вы согласились?

– А что оставалось делать? Линда все уладила.

– Ну а цилиндр?

Бельяр как-то жалко улыбнулся.

– Я по-прежнему возил его в своем багажнике, мне не терпелось избавиться от него. Но не мог же я отвезти его на завод. Закопать или бросить где-нибудь на улице тоже не мог. Тогда мне пришла мысль оставить его у Монжо перед отъездом из Парижа.

– Ты хотел сделать мне подарок?

– В какой-то мере. Я знал, что рано или поздно ты снова туда придешь.

– И Монжо ничего не имел против?

– Ему заплатили. Он даже нашел это забавным.

– Правда, цилиндр ничем не мог ему повредить. Его пытались убить. Теперь хотели скомпрометировать. Он все больше и больше походил на жертву. Ну и жизнь! Вся ответственность за это дело лежит на нем, а в конечном счете против такого вот молодчика не может быть выдвинуто никакого обвинения. Мало того, он разбогател.

Марей предложил Бельяру сигарету. Они помолчали. Наконец Марей решился.

– Самое простое, – сказал он, – если я прочту тебе конец своего рапорта.

Он взял последний листок.

– Я позволил себе наскоро обрисовать твои чувства… – объяснил он. – Ты извини, но в этом вся загвоздка, так ведь? Поэтому я в общих чертах написал, что, после того как Монжо выбыл из игры, Линда просила тебя уехать с ней… Нет, нет… Не возражай. Повторяю тебе, это и есть правда, в общих чертах, конечно. А нюансы, старина… До нюансов судьям нет дела. Итак, в двух словах все сводится к следующему: Линда или ребенок… Она предложила тебе выбирать: он или я. И она грозилась все рассказать. Я не хочу знать, что вы друг другу сказали. Главное, что ты убил ее.