Инженер страны Советов

Глава 19 Между жизнью и смертью. Возвращение

За последнее время я несколько раз был на грани жизни и смерти, но лишь сейчас понял, насколько хрупка эта грань. Николай крепко сжал меня в своих объятиях, так, что аж ребра затрещали.

– Жив, чертяка! – радостно оскалился он, прекратив свои попытки раздавить меня. – Мы уже надежду всякую потеряли тебя живым увидеть. Заставил ты всех поволноваться. А Таньке сейчас в ее положении волнения противопоказаны.

– Кхе… – Я откашлялся. – В смысле в положении? В каком? – Я сразу не понял, о чем речь идет.

– В том самом, – захохотал Николай. – Папашей скоро ты станешь, ну а я – дядей.

Да уж, вот так новость. И как Танюшка сейчас одна-одинешенька в таком состоянии? Видимо, мои мысли отразились на лице, потому что Николай, хлопнув меня по плечу, произнес:

– Не боись, одну ее там не оставили. Ее Нино Теймуразовна, супруга Лаврентия Павловича, к себе забрала и присматривает за ней. Так что можешь не волноваться.

– Извините, товарищ капитан, – раздался откуда-то сбоку довольно приятный голосок, – нам аппаратуру нужно разворачивать.

Повернув голову, я увидел миниатюрную девушку в камуфляже с висящим под мышкой «Скорпионом».

– А вот сейчас командир нам и укажет что и как. – Николай кивнул в мою сторону.

– Извините, товарищ командир! – Изящная ладошка лихо взлетела к пилотке. – Старшина Панкратьева, радист-шифровальщик. Направлена к вам для установления связи с Москвой. Укажите место для размещения узла связи.

– Геннадий Архипович, – позвал я начальника штаба, майора Пархоменко, – выделите людей и организуйте все.

Пока Николай пытался задушить меня в своих медвежьих объятиях, все тактично отошли в сторону. Теперь же я представил всех друг другу.

– Ну а это Гризли, в миру Домнин Вячеслав Александрович.

Бывший ротмистр и Николай обменялись крепким рукопожатием. При этом Николай смотрел на Дом нина с неподдельным уважением. Как я понимаю, он читал мой рапорт, отправленный самолетом. Кстати о самолетах.

– Нормально все, – успокоил меня Сазонов, – долетели все, хоть и не без приключений. Все живы.

Раненых детей отправили в лучший госпиталь в Москве. Твои подарки тоже уже в Москве, и их изучают специалисты. Ну а за Гейдриха и оберста тебе отдельное спасибо скажут и Лаврентий Павлович, и товарищ Сталин. Кстати, вас с товарищем Домниным, – при этих словах Гризли чуть заметно улыбнулся, – за уничтожение Гиммлера представили к званию Героев Советского Союза.

Спустя некоторое время состоялся сеанс связи с Москвой. Первым отправил свою радиограмму Николай, в которой подтвердил, что я – это действительно я. Ха, такая вот игра слов. В ответ пришел запрос о том, какими силами мы располагаем на данный момент. Я доложил, что сейчас в наличии полнокровный двухдивизионный стрелковый корпус, танковая бригада в составе трех танковых полков (самоходки распределили равномерно по танковым полкам) и артиллерийский гаубичный полк. Ответа из Москвы ожидали более двух часов.

«Операция по деблокаде гарнизона Брестской крепости одобрена Ставкой. Впоследствии корпусу специального назначения занять оборону и удерживать Кобрин в течение месяца либо до особого распоряжения Ставки. Тов. Башкирову сдать командование корпусом и в кратчайшие сроки при первой же возможности прибыть в Москву. Иванов».

Показал полученную радиограмму своему штабу. Подпись под ней вначале вызвала недоумение. Какой такой Иванов? Пришлось Николаю объяснять, что это позывной товарища Сталина. Проняло. Все сидели с обалдевшим видом. О них, вчерашних пленных, знает сам товарищ Сталин.

Командование корпусом передал генерал-майору Архипову. Операция «Брестский гамбит» должна была начаться ранним утром. Подразделения уже выдвинулись на рубежи атаки. А мы, посоветовавшись с летчиками прилетевшего «Дугласа», решили вылетать сразу после начала операции. Жаль, конечно, что я не увижу лично окончание операции, но приказ есть приказ, да и каждый должен заниматься своим делом.

Николай, пока я занимался передачей дел, куда-то запропастился. Нашел я его в радиоузле, устроенном в подвале школы, которую мы заняли под штаб. Он сидел напротив прилетевшей радистки и нежно, явно не как начальник, держал ее ладони в своих.

– Оль, может, все же полетишь с нами? – В голосе Николая слышались просящие нотки.

– Коль, ну что ты такое говоришь? – Старшина Панкратьева даже не делала попыток забрать свои ладони из лап Николая. Было видно, что этих двоих связывают далеко не служебные взаимоотношения. – Как же я все брошу? Это же дезертирство получится. И не беспокойся так за меня. У меня, между прочим, кроме этой уже четыре заброски было, и тогда было гораздо опаснее. А тут все свои.