Инженерная эвристика

Шахматная доска ограничена и определена в пространственных размерах — 8 на 8 клеток. Можно уменьшить эти размеры, например до тридцати шести клеток, при этом придётся отказаться от парных фигур (или коней, или слонов, или ладей) и двух пешек при этих фигурах. Поскольку с сокращением размеров игрового пространства увеличивается детерминизм, это изменение можно сочетать с использованием игральной кости для компенсации усиливающейся определённости. На одну из её граней наносится символ пропуска хода (поскольку число фигур на доске сократилось до четырёх). Синтез двух взаимоисключающих правил в том, что могут ходить либо «чёрные», либо «белые», нарушается. Теперь несколько раз подряд могут делать ход либо одни, либо другие. Или может сохраняться упорядоченность и попеременность.

Элемент случайности способен как помочь игроку, так и помешать ему, чем изобилует реальная жизнь. В традиционных шахматах игрок в любой ход имеет право задействовать любую фигуру, в реальной же жизни человек имеет доступ не ко всем ресурсам сразу, а действует в рамках меняющихся ограничений. Введение вероятностного фактора, учет везения-невезения, позволяет уравнять шансы на победу профессионалов, спортсменов и любителей, а также свести преимущество в знании дебютов к минимальному. С введением элемента случайности игра становится азартней традиционных шахмат, но, как и раньше, способствует развитию математических и логических способностей, а также развивает вариативность человеческого мышления, умение предвидеть варианты исходов событий, связанных с внешними факторами и удачей.

А что, если увеличить игровое поле в размерах, то есть, использовать шахматную доску 10 на 10 клеток, или 12 на 12, или, пойдём дальше — бесконечную? Почему бы и нет!

Такого рода конструктивное изменение потребует от нас коренного пересмотра жизни самих фигур и пешек. Бесконечность игрового пространства логически означает и бесконечное число разнообразных фигур — как временных структур. Временность фигур в обычных шахматах проявляет себя в том, что они могут быть «съедены», сняты с доски, а также в том, что пешка, достигнув восьмой горизонтали, превращается по воле игрока в любую из существующих — в рамках правил пяти — фигур.

Сделаем всё наоборот. Запретим снимать съеденные фигуры. Пусть все они остаются в игровом пространстве, на доске, но в то же время как бы в неразличённом состоянии. С первого взгляда — чушь несусветная. Но не будем торопиться с выводами! Есть не менее жёсткое правило классических шахмат, что на одной игровой клетке может стоять одна и только одна фигура или пешка. Но, допустим, это не так. Пусть на любой клетке шахматной доски может стоять сколь угодно большое число фигур! Как в пространстве посадить слона на коня, а на слона посадить ферзя с королём у него на плечах? Получается пирамида, то есть башня, столб. Выполним же конструктивно все шахматные фигуры в виде шашек, на боковую поверхность которых нанесём необходимые шахматные символы. Пусть эти шашки будут выполнены конструктивно так, чтобы легко удерживаться одна на другой (с помощью магнита или паза с выступом). Такая башня могла бы создаваться в процессе игры как объединением собственных фигур, так и захватом фигур противника. Башня могла бы и распадаться — дробиться последовательно в пространстве (вдоль) или параллельно, то есть одновременно (во все стороны) (Латыпов, Гаврилов, 1996, С. 58–59).

И, как уже говорилось, самый главный шаг, изначально ограниченное число шахматных ресурсов на бесконечной шахматной доске, должно диалектически потребовать от нас правила порождения новых, пусть и примитивных фигур, роста их количества. Например, две шахматные башни, стоящие на соседних клетках, могут порождать на любой свободной клетке возле себя, новую шашку-фигуру. Можно отказаться от шахматных обозначений на боковых поверхностях. Все фигуры будут порождаться в процессе игры из одинаковых на начальной стадии шашек, и в зависимости от высоты (размера, массы) создаваемых башен приобретать всё новые и новые свойства. Шахматная доска может также менять свои характеристики — приобретать топологию, однородное — когерентное — пространство игровых клеток может быть заменено на неоднородное, и т. д. (Гаврилов, Ёлкин, 1998, С. 59–79).

Словом, есть великое множество вариантов создания целого класса новых шахматно-шашечных, столбовых, вероятностных настольных игр.

И правила их, в сущности, являются изобретательскими приёмами или же операторами языка Диал.

Логика дальнейшего развития

Интонации и ритм речи образуют истинный фундамент самой речи, не только создавая её «фон» (интонационно-ритмический контекст), но и формируя саму ткань языковой артикуляции, фонемно-слоговую систему языка.

Выше дан краткий обзор всего лишь операторного уровня языка Диал, до различения конкретного звука. Какой он конкретно, нам было всё равно.