Инженю меняет амплуа

К расставанию так к расставанию. Не больно-то он мне и нужен. Я вообще Брена только из-за Арджуна терплю.

— Брен? — растеряно переспросила девушка и покачала головой. — Совершенно на него непохоже…

Я только фыркнула.

— Брендон ко мне не слишком хорошо относится. Вот и отколол очередной фокус.

Кэрри нахмурилась.

— Тут что-то другое. Поверь, когда Брен хочет показать, что ему кто-то не нравится, он делает все, чтобы послание с полной гарантией дошло до адресата. Здесь нечто странное.

На завтрак я пошла со злосчастным подарком на шее. Пусть видит и… уж не знаю, какие чувства у Брендона должны были вызвать злосчастные часы на мне. Но пусть видит. Конечно, изящная вещица вообще не сочеталась с рубашкой в красную и черную клетку, но я была настолько зла, что было уже не до эстетики.

Разумеется, медальон заметили все, в том числе даритель и Арджун. При этом Солнышко каким-то невероятным образом, похоже, сразу сообразил, откуда появилась эта штука у меня на шее и уставился на кузена как будто бы с укором.

— А всегда говорила, что тебе хватит часов на дисплее мобильного телефона, — подколола меня развеселившаяся Ви, но больше никто ничего не сказал.

На первом же занятии однокурсники начали ко мне постепенно подбираться. Меня окружают милые дружелюбные люди и медленно сжимают кольцо. Именно так все для меня и выглядело. Студенты улыбались тепло, но, кажется, я подцепила у Брендона его фирменную паранойю и верить чужакам вот так легко не получалось.

— Ой, какая прелесть, — тут же восхитилась подарком Фелтона так и не отлепившаяся от меня Мэг. — Вот только к твоему наряду не подходит.

Я фыркнула.

— Ага. Знаю. Так и было задумано.

Девушка, кажется, от такого ответа немного растерялась. Наверное, хотела предложить мне свою помощь в нелегком деле борьбы за красоту. Но вот такого рода услуги мне точно не требовались: в случае чего я могла обратиться к тете Катарине или, на худой конец, к той же Бель. Вот в их вкус я верила, а Мэг… Ну, так, мило выглядит, но ничего особенного. Не на что равняться.

В ней вообще было ну очень мало примечательного. Маргарет Финн, маг во втором поколении, родители из среднего класса, в учебе особо себя не проявляла, выдающихся способностей в других областях также за ней замечено не было. Это то, что мне между делом сообщил как всегда стоящий на страже Брендон. Каким образом Паук узнал, с кем я проводила большую часть времени на учебе, понять не удавалось. Ну, разве что за мной следит кто-то из прихвостней Брена каждую секунду. Ему же половина университета вроде как должна.

— Не хочешь после занятий попить кофе со мной и ребятами? — предложила Мэг.

Ожидаемо на самом деле, но и неожиданно. Я привыкла, что меня никто и никуда не зовет, а если и зовет, то это ничем хорошим просто не может обернуться. Теперь вряд ли стало проще.

— Не знаю, я должна сперва поговорить с Арджуном, может, у него есть какие-нибудь планы, — неуверенно ответила я.

После этой оговорки на меня уставилась не только Финн, но и все, кто сидел неподалеку.

— Ты правда встречаешься с сыном ректора?! — с трудом выдавила однокурсница.

Я пожала плечами.

— Да, а что?

Повисло какое-то нехорошее молчание, как будто в то, что мы с Солнышком пара — это какое-то тяжкое преступление.

— Дочка лорда встречается с ректорским сынком, — прошипел какой-то парень позади меня.

Стоило огромного труда не повернуться и не посмотреть в глаза говорившему. Меня предупреждали, что обо мне станут болтать гадости. Потому что из провинциальной мышки превратилась в дочку лорда Лестера, потому что встречаюсь с самым привлекательным парнем университета, тоже не из бедной семьи. Наверное, это многих раздражает.

— А то мы не знаем, что это за дочь лорда, — добавил кто-то еще тише. Но я все равно услышала. Потому что так и было задумано. Чтобы я услышала, но у меня оставался бы шанс сделать вид, будто ничего не произошло.

Солнышко уже не раз говорил, что мне придется нелегко и придется пережить немало мерзких моментов. Мэг замерла и как-то беспомощно захлопала глазами. Вступаться за меня ей, кажется, и в голову не пришло.

Я медленно обернулась и посмотрела туда, где должен сидеть мой обидчик.

— Ты что-то сказал? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал достаточно твердо.

Через три ряда от меня сидел то ли Локвуд, то ли Лонгборн. Никак не удавалось запомнить его фамилию. Он развалился на стуле и довольно скалился. Наверное, чувствовал себя героем.

— Я сказал, что мы знаем, что ты за дочь лорда. Ты просто ублюдок, которого пригрели из милости, — уже громче повторил однокурсник, ожидая моей реакции. — Что, побежишь жаловаться дядюшке-ректору? Скажешь, что даже все деньги Лестеров не отбили людям память?

Мне уже стало все ясно. Со мной прежде проделывали этот фокус. И не только со мной. Зажать в угол, затравить и заставить молчать, убеждая, что стукачество — смертный грех. И ведь жертвы действительно молчат. Я сама молчала… Вот только никому уже не доказать мне, будто я просто «ублюдок, пригретый из милости».

Не выйдет, ребята.