ИО покойника

– Давайте называть вещи своими именами, граф. «Интеллект наоборот» – это глупость, которая чаще всего сопровождается активностью. Не знаю, согласитесь ли вы со мною, граф, но глупость – это заразная болезнь, которая распространяется воздушно-капельным путём. А распространяют её те, кто брызгает слюной на многочисленных заседаниях и собраниях.

– Э, не скажите, – продолжал улыбаться Кордак, оправляясь от смеха. – Всё в этой жизни относительно. Попробуйте объяснить глупцу, что он глуп. Бессмысленное занятие. Чтобы понять, что ты глуп, нужно быть достаточно умным человеком.

– Согласен, – неожиданно отреагировал Борке. – Возможно, именно поэтому умники во всём сомневаются.

– И ничего не делают, – ехидно добавил Кордак.

– И ничего не делают, – согласно покачал головой Борке, – что многими воспринимается как признак лени. Но вернёмся к нашему герою. Располагайте мною по своему усмотрению. Могу я вам чем-то помочь?

– Благодарю вас, дорогой коллега, – засуетился Кордак, – но сейчас, я думаю, мы обойдёмся подручными средствами. Скажем…

Он осмотрелся по сторонам и обнаружил газету, лежащую на скамейке, оставленную кем-то за ненадобностью.

– Что здесь у нас? – поднял газету Кордак. – Гороскоп? Прелестно! Пусть будет гороскоп.

Словно иллюзионист, Кордак схватил газету двумя пальцами за угол, потряс её, будто проверяя, нет ли там чего-нибудь внутри. Затем, продолжая держать газету навесу, он провёл по первой странице второй рукой, повернул её и повторил то же движение на последней странице. В бледном свете фонаря буквы на страницах запрыгали как на табло железнодорожного вокзала. Через секунду Кордак с удовлетворением положил газету на край скамейки, расплываясь в лукавой улыбке:

– Так, пожалуй, интереснее будет.

– Хм, – скептически оценил его действия Борке. – И как вы собираетесь всучить это нашему герою?

– А он сам это заберёт, – широко улыбаясь, заметил Кордак, – когда придёт сюда искать свой пропуск.

– Хм, – повторил Борке, на этот раз удивлённо. – Откуда у вас пропуск?

– Взял на время, – с заметной долей иронии ответил Кордак.

– Вы удивляете меня, граф. Никогда не знал вас с этой стороны. Ко всем вашим талантам стоит ещё добавить талант карманных дел мастера.

– Да, – не без гордости ответил Кордак. – Приходилось заниматься и этим. Но сейчас дело обстоит иначе. Этот пропуск на склад наш герой потерял совершенно случайно. Я лишь подобрал его.

– Случайно? – скептически заметил Борке.

– Вы, вероятно, не знаете, – не обращая внимания на скепсис, продолжал Кордак, – но парой минут ранее наш герой сидел на этой скамейке. Он вытряхивал камушек, который случайно попал ему в обувь.

– Случайно? – настаивал на своём Борке.

– Уверяю вас, совершенно случайно, – расплылся в улыбке Кордак. – Ну, ровно в той степени, в которой случайность возможна в этом мире.

– В таком случае, дорогой граф, позвольте полюбопытствовать, с кем мы имеем дело.

– Извольте взглянуть.

В белых перчатках Борке сверкнул пластиковой поверхностью небольшой прямоугольник.

– Александр Фёдорович Миленький, – расставляя паузы между словами, прочитал он. – Что же, очень миленько!

– Я предлагаю отставить пропуск здесь в свете фонаря, – предложил Кордак.

– Почему именно здесь?

– Во-первых, здесь его легче найти. Во-вторых, розыски Александр Фёдорович начнёт с того места, где он присаживался…

Кордак замолчал и хитро прищурился.

– А в-третьих? – поторопил его Борке.

– А в-третьих, это место хорошо видно из того тёмного уголка, где мы с вами присядем и подождём нашего героя.

– Согласен, при условии, что пока мы его ждём, вы расскажите мне об этой истории с наследием скопцов.

– Извольте, господин Борке, – ответил Кордак, опускаясь на скамейку.

Кусты неслышно шевельнули своими ветвями.

– Историю этого, – граф немного помялся, – движения вы наверно знаете хорошо.

– В общих чертах, – уклончиво ответил Борке.

– Всё началось с Кондратия Селиванова. Этот беглый крепостной сначала примкнул к секте хлыстов. И, надо сказать, набрался у них многому. Но с хлыстами он расстался. Я так думаю, он не сошёлся характерами с Акулиной Ивановной.

– С Акулиной Ивановной? – поднял в удивлении левую бровь Борке.

– Ну да, с местной предводительницей хлыстов, которая именовала себя не иначе, как «богородицей». Итак, бывший крепостной Кондратий Селиванов покинул секту хлыстов и, в знак свободы от Акулины Ивановны, отрезал себе всё лишнее.

Кордак закряхтел в смехе, однако Борке оставался невозмутимым.

– Но самое смешное началось позже. Кондратий Селиванов не только нашёл себе единомышленников в стремлении избавиться от всего лишнего, но начал насильственно вовлекать в это дело малолетних детей и даже женщин.

– Ах, так! Так вот что вы не можете ему простить, – иронично улыбнулся одним только уголком рта Борке. – Неужели женщин тоже оскопляли?

– Представьте себе, – воскликнул Кордак с некоторым негодованием. – Им отрезали всё, что напоминало им об их женской сущности.

Борке задумчиво покачал головой.

– Да уж, готов с вами согласиться. Большего недовольства замыслом Создателя трудно себе представить.