Иоанн Креститель-Человек "пустыни"

— “В Иоанне ты найдешь свое спасение”. Иуваль припал к земле. Варавва обернулся. “Слушай, Елисуа, он же почти не пил вина, почему же он упал? Дядя Иуваль, что с тобой?” — “Нет-нет, ничего, все хорошо, только мне срочно нужно вернуться в Вифавару, в Иерусалим я не хочу”. — “Да что с тобой?” — “Ва­равва, ты помнишь того мальчика по имени Иоанн?” — “Да-да, я что-то, хотя смутно, вспоминаю”. — “Так вот, мне нужно к нему, ибо душа моя что-то услышала”. — “Дядя Иуваль, ты меня пугаешь”. — “Нет-нет, это есть зов Божий”. — “Тогда мы тебя не держим”. — “Елисуа, ты идешь со мной?” — “Нет, я останусь с этим прекрасным человеком и, судя по всему, другом. Я нашел свой берег, тем и буду жить”. — “Тогда прощайте, мне нужно спешить”. — “Дядя Иуваль, возьми в дорогу хлеба”. — “Спасибо, у меня есть. Ме­лех с вином я вам оставлю. Все, мне пора”. — “Ели­суа, что с ним случилось?” — “Варавва, это известно только ему. Что мы дальше будем делать?” — “Вот, Елисуа, сейчас мы это и обсудим”. — “Я согласен, только немного отдохну”. — “Отдыхай, нам спешить некуда, ибо нас нигде не ждут и жизнь наша ничего не стоит. Я признаюсь, дядя Иуваль мне очень нравится. Ради таких людей, на мой взгляд, можно нарушать заповеди Моисеевы. Елисуа, Елисуа… Ну молодец, тогда и я прилягу, устал я от всего.

Иуваль возвращался в Вифавару, он думал только об Иоанне и Захарии. Пред собой он не видел ничего, и только единственный оклик остановил его: “Да он сумасшедший!” — “Кто, я?” Пред Иувалем спешились легионеры. “Уважаемые, я вас слушаю”. — “Ты что, глухонемой?” — “Да нет, просто я…” — “Понятно. Куда ты следуешь?” — “В Вифавару”. — “А откуда?” — “Да я и сам не знаю”. Легионеры засмеялись: “Слушай, не видел ли ты верзилу?” — “А, этого раз­бойника, видел, он у меня забрал мое хранилище (ко­шелек)”. — “Где ты его видел?” — “О, это было вчера, и он мне сказал, что идет в Гадару, дабы там встретиться со своими друзьями”. — “А почему он тебе это сказал?” — “Я и сам не знаю, может, я понра­вился ему”. — “Ты или твои динарии?” — “Мне, кажется, ему все равно”. — “Он был один?” — “Нет, почему один, их было человек сорок или больше”. — “Все, тогда скачем в Иерусалим за подмогой”. — “Да-да, спешите, ибо войско у этого верзилы наводит на всех ужас”. — “Безумец, замолчи”. Иуваль в душе смеял­ся: “Боже, спасибо Тебе, горе я отвел в сторону”.

ВИФАВАРА. “Иоанн, сын мой, подойди ко мне”. — “Отец, тебе что, плохо?” — “Нет-нет, со мной все хорошо. Присядь рядом со мной, я хочу с тобой погово­рить”. — “Отец, отец, я вижу, что тебе не по себе, мне страшно”. — “Сынок, не бойся, страшиться этого не нужно. Я чувствую, что пришло мое время — и мне нужно уйти”. — “Отец, дорогой ты мой, я же еще ребенок, не оставляй меня”. — “Иоанн, я тебя не ос­тавлю, пока не придет Иуваль”. — “Да что же это такое, мама ушла, ты меня покидаешь?” — “Сынок, на это есть воля Божья”. — “Отец, воля волей, но ведь жизнь есть жизнь”. — “Иоанн, там тоже есть жизнь, и я иду к твоей маме”. — “А я, а я, как мне быть?” — “Иоанн, ты встретишься на земле с Богом”, — “А кто он будет?” — “Дядя Иуваль тебе все объяснит”. Он стал на колени. “Боже, я Твое дитя, прошу Тебя, не забирай у меня мою единственную радость, я не смогу без него”. — “Иоанн, сынок, запиши то, что я слышу: “И хочу тебе сказать в двадцать четвертый день один­надцатого месяца, это месяц шеват, во второй год Дария я услышал глас Божий, которому я не поверил, и я был наказан. Но после, по истине Божьей я прозрел, не зря мы с тобой гуляли над Иорданом, я привел тебя к святым местам, туда, где ступала нога Моисея, Иисуса Навина, и в том свечении, что ты тогда видел, никогда не сомневайся, ибо ты есть Предтеча”. — “Отец”. — “Иоанн, не плачь, мы всегда с мамой будем рядом с тобой”. Иоанн не выдержал и громко зарыдал: “Боже, помоги мне и отцу моему”. Захарий держался изо всех сил. Глядя на Иоанна, он ждал Иуваля. Смотреть на плачущего сына ему было больно, он терпел и ждал…

“Господи, быстрее, быстрее”.

Иуваль бежал. “Да что же это такое, одни змеи у меня на пути, к чему это все, неужели, неужели… Нет, все равно я успею, не может такого быть, ибо Иоанн для меня — моя жизнь”.

РИМ. “Даврий!” — “Мама, что случилось?” — “Отец наш, можно сказать, добился исполнения твоего желания”. — “Мама, мамочка, как я рад”. — “Вот, Даврий, сегодня мы и идем смотреть бой гладиаторов”.

— “Спасибо вам, наконец-то я увижу то, что хотел увидеть. Идемте прямо сейчас”. — “Хорошо, сейчас пойдем, и там нас ждет твой отец”.

Вокруг шумел народ, все ждали чего-то необык­новенного. Даврий посмотрел по сторонам, на этом зре­лище женщин было большинство. Это его удивило. “Даврий, не отвлекайся”. — “Мама, но я…” — “Ты о чем нас просил?” — “Извините меня”.

На поле вышли два гладиатора, завязался бой. Это было действительно зрелище. Вокруг все кричали, можно сказать, орали. “Мама, они что, звери?” — “Нет, сынок, они гладиаторы”. — “А все, смотрящие на них?”