Иоанн Кронштадтский

Информацию о встречах Макарова и Иоанна Кронштадтского в эти годы можно обнаружить и в газете «Котлин». Так, 20 октября 1898 года сообщалось, что С. О. Макаров, временно исполнявший в то время обязанности командира порта и военного губернатора Кронштадта, присутствовал на праздновании дня ангела Иоанна Ильича Сергиева и произнес следующее приветствие: «От города Кронштадта и проживающих в нем моряков поздравляю Вас, высокочтимый отец Иоанн, с днем Вашего ангела и желаю Вам здоровья и сил, чтобы по-прежнему нести тяжелый крест, который по воле Божией достался на Вашу долю».

Степан Осипович, всю жизнь ведший личный дневник, поместил эту заметку между страниц дневника, а там, среди других записей за 1898 год нередко встречаются и такие: «Был на молебствии в Андреевском Кронштадтском соборе». Барон Ф. Ф. Врангель в своей книге о Макарове отмечает, что близкая дружба, связывавшая С. О. Макарова с отцом Иоанном, значительно помогала вице-адмиралу в делах благотворительности и управления городом.

В феврале 1899 года Макаров вновь в Англии, чтобы принять построенный ледокол. После завершения всех официальных процедур на «Ермаке» поднят российский коммерческий флаг, и корабль взял курс на родину. Утром 1 марта Макаров, стоя на мостике «Ермака», с волнением наблюдал, как приближается кромка сплошного льда — в том году в Финском заливе образовался необыкновенно тяжелый, толщиной до метра, лед.

Все тоньше и тоньше делается просвет чистой воды между носом корабля и неподвижным ледяным полем. Сможет ли «Ермак» выполнить свою задачу? Хватит ли сил у машин? Выдержит ли корпус? И вот настал миг первого испытания. Легкий толчок — и могучий корабль плавно продолжил свое движение среди ледяного покрова. Треск и скрежет ломаемых льдин не заглушили горячего «ура!», прогремевшего над «Ермаком». Некоторое время ледокол продвигался очень легко и со сравнительно большой скоростью — 7 узлов (13 километров в час). Но в районе острова Гогланд корабль неожиданно остановился: ледяное поле, лежащее перед ним, оказалось слишком тяжелым. Пришлось обойти это труднопроходимое место.

Два дня «Ермак» уверенно и спокойно двигался через замерзший залив к Кронштадту. Оказалось, ледяная поверхность отнюдь не пустынна, напротив, множество рыбаков занимались тут своим промыслом. На льду чернели их кибитки, сани, запряженные лошадьми. Увидев такое чудо — пароход, шедший по льду, рыбаки оставили свои снасти и бросились к «Ермаку». С криками «ура!» иные по нескольку верст бежали за ледоколом, наблюдая, как он работает. Около Толбухина маяка, недалеко от Кронштадта, на корабль прибыл лоцман, подъехавший к борту корабля на лошади, — удивительное зрелище!

Кронштадт, получив известие о приближении «Ермака», жил в волнении: сумеет ли ледокол пробиться через ледяные поля или нет? И вот корабль оказался в непосредственной близости от острова. Население вышло навстречу медленно подходившему ледоколу. Рота Каспийского полка на лыжах первой приблизилась к «Ермаку». Под крики «ура!» и общие восторженные поздравления всю роту взяли на борт корабля.

А в Кронштадтской гавани было черным-черно от людей, высыпавших на лед. Корабль окружили толпы народа: многие выехали на лед на санях, а некоторые энтузиасты даже на велосипедах. В кают-компании «Ермака» было тесно от большого числа важных гостей.

Уверенно, как на смотру, «Ермак» вошел в замерзшую гавань, оставляя за собой ровную полосу темной воды, покрытую кусками разбитого льда. За 200 лет существования Кронштадта «Ермак» был первым судном, которое вошло в гавань в это время года. В порту гремели оркестры, раздавались крики «ура!». На мостике стоял высокий человек в штатском пальто и меховой шапке, с густой черной бородой — Макаров. В этот день — 4 марта 1899 года — он записал в своем дневнике: «Все благополучно и эффектно…» Это был триумф России, триумф русского адмирала, триумф русского человека!

Момент российской славы уловила и пишущая братия. Не случайно газета «Котлин», рассказывая о восторженной встрече «Ермака», писала: «В каждом из присутствующих невольно поднималось чувство гордости за нас, русских». Со всех концов России в Кронштадт шли и шли многочисленные телеграммы с поздравлениями: «Лед, запирающий Петербург, Вы победили, поздравляю, — говорилось в одной из них. — Жду такого же успеха в полярных льдах! — и подпись: — Профессор Менделеев».