Иоанна - женщина на папском престоле

Ее прозвали народным Папой. Снова и снова рассказывали истории о том, как Папа покинул свой дворец во время наводнения, и, рискуя жизнью, спасал людей. Когда бы Джоанна ни появлялась в городе, ее радостно приветствовал народ. Путь Джоанны всегда был усыпан благоуханными лепестками аканта, а из каждого окна ее благословляли. Любовь народа давала ей силы и умиротворение, и она посвящала себя людям со все большей страстью.

Оптиматы и высшее духовенство, напротив, пришли в ужас от выходки Джоанны во время наводнения. Папа Римский бросается на спасение бедняков. Это было недостойно папского звания! Высшее духовенство относилось к ней все более настороженно. Подозрительность усиливалась из-за того, что она была чужестранкой, а они коренными римлянами, она верила в силу разума и учения, они — в силу святых реликвий и божественного чуда; она придерживалась передовых взглядов, они, скованные привычкой и традициями, проявляли консерватизм.

Многие из них служили церкви с детства. Повзрослев, они привыкали к латеранской традиции и не терпели изменений. В их сознании укоренились представления о том, что правильно, и что неправильно, и они следовали только тому, что считали правильным.

Понятно, что всем им очень не нравился стиль правления Джоанны. Когда бы она ни выявляла проблему — необходимость открытия приюта, несправедливость и взяточничество чиновников, недостаточные продуктовые поставки — она сразу же старалась решить ее. Джоанна часто сталкивалась с противостоянием папской бюрократии, с огромной и неуклюжей системой управления, за несколько столетий превратившейся в лабиринт. Существовали сотни департаментов, и каждый имел свою иерархию и собственные ревниво охраняемые обязанности.

Пытаясь что-то сделать, Джоанна искала возможность обойти сложности неэффективной системы. Когда у Джеральда закончились деньги на строительство акведука, она взяла средства из казны, миновав обычную процедуру подачи прошения в казначейство.

Арсений, всегда готовый воспользоваться любым ее промахом, постарался извлечь пользу из этой ситуации, Отыскав Виктора, эконома, он поставил вопрос с политической виртуозностью.

— Опасаюсь, что его святейшество не вполне понимает наши римские правила.

— Но он и не может понимать их, поскольку не рожден римлянином, — уклончиво ответил Виктор. Как человек осторожный, он никогда не выдавал своих мыслей, пока Арсений не раскрывал своих.

— Меня потрясло, когда я услышал, что он взял деньги из казны, не заручившись вашим согласием.

— Это несколько… не соответствует… — согласился Виктор.

— Не соответствует! — воскликнул Арсений. — Мой дорогой Виктор, на вашем месте я бы не был столь благодушным.

— Нет?

— Будь я на вашем месте, я позаботился бы о своих тылах.

Виктор заинтересовался.

— Вы что-нибудь слышали? — спросил он. — Его святейшество собирается сместить меня?

— Кто знает? Возможно, он просто хочет упразднить должность эконома, чтобы брать из казны столько, сколько ему нужно, не отвечая ни перед кем.

— Он никогда не посмеет!

— Неужели?

Виктор промолчал. Арсений плел свою интригу.

— Боюсь, избрав Иоанна, мы совершили ошибку. Серьезную ошибку, — заметил Арсений.

— Эта мысль приходила мне в голову, — признался Виктор. — Некоторые идеи его святейшества… к примеру, школа для женщин… — Виктор покачал головой. — Пути Господни неисповедимы.

— На престол Иоанна возвел не Бог, Виктор, это сделали мы. И мы же можем его сместить.

Это было слишком.

— Иоанн — служитель Бога, — встревожился Виктор. — Допускаю, что он… странный. Но сместить его силой? Нет… нет…

— Ну, ну, возможно, вы правы. — Арсений понял, что продолжать бесполезно. Но он посадил зерно и знал, что скоро оно прорастет.

С того момента, как они расстались после наводнения, Джеральд не виделся с Джоанной. Строительство акведука переместилось в Тиволи, расположенном в двадцати милях от города. Джеральд был очень занят, следил за строительством, управлял рабочими. Часто он сам включался в работу, помогая поднимать тяжелые камни и покрывать их известковым раствором. Рабочие удивлялись, когда главнокомандующий выполнял такую тяжелую работу, но Джеральду она нравилась, потому что физическая нагрузка заглушала мучительную тоску.

«Было бы лучше, — думал он, — если бы мы никогда не знали друг друга, как мужчина и женщина. Возможно, тогда нам удалось бы жить как прежде. Но теперь…»

Ему казалось, что прежде он жил словно слепой. Все дороги, по которым путешествовал Джеральд, все опасности, которые пережил, все, что он делал, вело к Джоанне.

Когда строительство акведука будет завершено, она захочет, чтобы Джеральд снова возглавил папских гвардейцев. Но быть рядом с ней каждый день, видеть ее и знать, что она недосягаема для него… это невыносимо.

«Придется покинуть Рим, как только закончится работа над акведуком, — подумал он. — Вернусь в Беневенто и возглавлю армию Зиконалфа. Жизнь воина проста, враг всегда известен, а цель предельно ясна».

Джеральд работал до изнеможения и заставлял так же работать строителей. Через три месяца строительство закончилось.