Ёбург

В Европе и США Неизвестный сделал блистательную карьеру. Его работы покупали лучшие галереи и даже Ватикан. Мастерская Неизвестного разместилась в Нью-Йорке, а сам мастер читал лекции в Колумбийском университете.

Отец Неизвестного умер в 1979 году, а мать к тому времени была успешной и любимой читателями детской писательницей. Власти долго мурыжили старенькую Беллу Дижур, но в 1986 году выпустили за границу. На собственные похороны, как они считали. А Белла Дижур, сохраняя ясность рассудка и бодрость духа, прожила ещё 20 лет, писала стихи, издавала книги, радовалась успехам сына, принимала гостей в своей квартире в Бруклине и с миром упокоилась на 104-м году.

А история с екатеринбургской «Маской скорби» началась ещё в Свердловске.

В перестройку, когда открылись границы, у Эрнста Неизвестного сложились хорошие отношения с Борисом Ельциным. Ельцин поддержал проект Неизвестного «Треугольник скорби»: поставить три однотипных монумента «Маска скорби» в трёх городах — в Воркуте, Магадане и Свердловске. Памятники жертвам ГУЛага — или, как потом переформулировал автор, «жертвам утопического сознания».

В феврале 1990 года председатель свердловского горисполкома Юрий Новиков отправил скульптору письмо: пригласил сотрудничать. И вскоре Эрнст Неизвестный приехал в родной Свердловск. Встреча с горисполкомом прошла сердечно, чиновники выглядели единомышленниками. Неизвестный договорился, что его «Маску скорби» установят на 12-м километре Московского шоссе, на месте массовых расстрелов в годы террора. «Маска» была двуликой: маскарон-горельеф в Европу, контррельеф в Азию. Высота монумента — 15 метров, то есть с пятиэтажный дом. Материал — уральский гранит. Памятник стоил дорого, и Неизвестный распорядился перечислить свой немалый гонорар — 700 тысяч долларов — в фонд, который профинансирует возведение мемориала.

Работа над моделью «Маски скорби»: 1991 год

Вскоре была готова четырехметровая гипсовая отливка монумента, но вдруг грянул скандал: далеко не все приняли замысел мастера. В январе 1993 года архиепископ Екатеринбургский и Верхотурский Мелхиседек возопил: «Культурные традиции какого народа представляет „дар“ художника Неизвестного? Мы не знаем такого народа! Если не считать отдельным народом отдельных художников в сговоре с отдельными чиновниками!» Деятели культуры возражали владыке, но вопрос с памятником был как-то замотан. Под шумок исчезли и деньги Неизвестного. А отливку распилили на шесть частей и убрали в подвал Художественного фонда.

Всё получилось очень некрасиво. Оскорбительно для таланта и бескорыстия мастера. Неизвестный молчал 12 лет. А в 2005 году в Челябинске по гипсовой отливке «Маски» вдруг задумали сделать бронзовый монумент, чтобы водрузить его над расстрельными рвами Золотой горы, и Неизвестный потребовал от Худфонда отдать отливку, ведь денег за неё никому не начислили — ни автору, ни фонду, а памятника нет. Вот тут-то чиновники и упёрлись.

Дело не в чести города. Дело в том, что отдать отливку — значит признать крах проекта. Признать крах проекта — значит выплатить Неизвестному 700 тысяч баксов. И мэрия Екатеринбурга села на отливку, как собака на сено. Неизвестный подал в суд. В 2006 году суд признал правоту мастера. Отливку автору вернули.

Правда, в Челябинске «Маску скорби» всё равно не поставят. И в Воркуте не поставят. «Маска скорби» окажется лишь одна — в Магадане. Её возвели ещё в 1996 году. А Ёбург, получается, плюнул в душу старому художнику. Так нельзя.