Ёбург

Ответ от команды Чернецкого прилетел 1 августа. Уважаемый и популярный ежемесячник «Совершенно секретно» разразился увесистой статьёй журналиста Александра Какоткина «Это он — Эдичка». Журналист весьма аргументированно и убедительно рассказывал о связи Росселя с ОПГ «Уралмаш» («Уралмаш», кстати, поддерживал Росселя) и о том, что движение «Преображение Урала» есть мафия. Правдивые факты этого расследования ловко подводили к лживому выводу.

Финал промовойны команд мэра и губернатора превратился в криминальный экшн. Ночью 2 августа какие-то злоумышленники запёрли на крышу многоэтажки две 25-литровые канистры с бензином, залили бензин в вентиляционную трубу верхней квартиры и бросили в трубу гранату. Квартиру продуло огнём взрыва. Террористы явно знали, что хозяев нет дома, — хозяева уехали в Сочи. Квартира принадлежала Игорю Мишину, владельцу медиахолдинга «Четвёртый канал». Взрыв и пожар были акцией устрашения. Но вот кто и за что пугал Мишина?

Холдинг Мишина включал телекомпанию, газеты, радиостанции и рекламное агентство. Мишин придерживался нейтралитета, не допускал беспредела. На его холдинг в принципе могла точить зуб и команда Росселя, и команда Чернецкого. Возможно, акция вообще была подставой, кто-то выдавал свою месть за чужую. Город не узнал правды, но понял месседж: эти выборы — выборы очень серьёзные.

А вскоре случился другой поджог. В загородном доме Владимира Тунгусова, первого заместителя Чернецкого, посреди ночи со звоном осыпались разбитые окна, а под стенами вспыхнули пластиковые бутылки с бензином. Тунгусов выскочил на улицу и захлопал огонь одеялом. Утром он заявил прессе, что поджог устроили «сторонники Росселя», но уточнил, что большой босс наверняка не был в курсе лиходейства подчинённых. Избирательные штабы кандидатов к тому времени уже совсем распоясались и напоминали наёмные банды викингов.

Но жаркое лето 1999 года подходило к концу, и вместе с ним завершалась избирательная кампания. 29 августа жители области голосовали за губернатора. Россель набрал 39 %. Первое место. А Чернецкий набрал 16 %. Вроде бы можно и дальше бороться — но увы: Александр Бурков, кандидат от баковского движения «Май», набрал 18 %! Такого не ожидал никто. Изумлённый Чернецкий очутился вне игры, а изумлённый Бурков оказался лицом к лицу с изумлённым Росселем.

Большие политические разборки III

Выборы губернатора и мэра в 1999 году

От Бакова и его движения «Май» шума было больше, чем толку, и Александр Бурков, командир майцев, не считался опасным соперником ни для Росселя, ни для Чернецкого. Летом 1999 года «Май» организовал возле Белого дома палаточный лагерь, где жили привезённые из области злые бюджетники, которым давным-давно не платили зарплату. Палатки стояли шесть недель, а бюджетники громогласно проклинали Росселя и требовали выбрать губернатором Буркова.

Команда Росселя принялась выкуривать бюджетников. Рядом с их лагерем росселевцы поставили ещё две палатки и заселили в них полтора десятка бомжей, собранных на вокзалах. Бомжам дали водки и научили кричать: «Мы за Буркова!» Пьяные и ободранные бомжи орали от души и прикладывали всех по-матерному. Примчались репортёры, соблазнённые дивной картинкой, и уже вечером по телику показали новый облик «майского» протеста. Бюджетники, хоть и сконфуженные, всё-таки держались, не отступали. Тогда ночью приехала ассенизаторская машина и, даже не бибикнув, скачала на лужайку с палатками содержимое цистерны. Утром опозоренные протестанты собрали манатки и молча разъехались по домам. Кампания «Мая» задохнулась, осмеянная, а Бурков был дискредитирован.

И вдруг в первом туре он отхватил 18 % и победил самого Чернецкого!

Но дальше случилось что-то странное: борьба продолжилась. Оказывается, Бурков претендовал на пост губернатора всерьёз, а не шутейно! Команда Росселя не столько растерялась, сколько рассердилась. Буркова тотчас окатили потоком отборных помоев: намекая на идеологию «Мая», Буркова обозвали итальянским фашистом, сляпали «антифашистский фронт» и принялись давить на «Май» административно. Эти поспешные меры тотчас вызвали у протестного электората симпатию к Буркову, и Бурков для Росселя из курьёза превратился в угрозу.

Однако на выборах все следили не за соперничеством Росселя с Бурковым, а за войной Росселя с Баковым. Никто не знал, почему они поссорились, — вроде совсем недавно были заодно и лихой баковский «Май» только что торпедировал Чернецкого. Однако теперь пушки Бакова и Росселя палили друг по другу. Может, Россель давал слишком малую цену за то, чтобы Бурков сложил оружие? Может, Баков и не просил ничего, а реально ввязался в борьбу за губернаторство? Может, Бакова перетянул к себе Чернецкий, так как приближались выборы мэра, и Чернецкий опасался, что Россель попросит Бакова запустить вторую торпеду?..