Ёдок

Дождь всё так и не идёт. Ему давно пора было вылить месячную норму за один час, сделать наводнение, смыть к чёртовой матери этот усохший город, отомстить всем и каждому за большие и малые грехи, утаиваемые от чужих глаз. Но он упорно не хочет идти. Он ждёт, он медлит. Но он должен пойти когда-нибудь. Его сила в этом и состоит – падать холодными каплями на сухую землю, орошать её, делать плодородной. Либо разрушать.

И пошёл град! Шум падающих льдинок увеличивался. Не сговариваясь, мы одновременно подошли к окну. Странность зрелища заключалось в том, что с неба падали не градины, а настоящие камни.

– Вот и прорвало! – говорю я.

Татьяна прижимается ко мне всем телом, её трясёт. Я же на всё происходящее наблюдаю без всякого интереса, как будто так и должно быть. С неба падают камни, а меня это нисколько не удивляет!.. Всё крупней и крупней… Кто не успел, тот опоздал.

Трупы людей и животных засыпает градом камней размером с кулак. Покорёженные автомобили ежесекундно меняют свою форму…

Ветер меняет направление, и окно разлетается на мелкие осколки, обдаёт нас брызгами стекла, пластика и мелкой пыли. Я закрываю собой Татьяну, а сам продолжаю смотреть, как будто загипнотизированный…

Я пребываю в состоянии подобному трансу. Татьяна пытается оттащить меня от окна, плачет, уговаривает, но я под воздействием неизвестной силы продолжаю смотреть с высоты пятого этажа вниз, как будто смотрю не интересное кино по телевизору, безучастно и равнодушно… Я не замечаю ничего!

Всё же Татьяна уводит меня вглубь комнаты. Я прихожу в себя. В оконном проёме – что от него осталось – продолжают проноситься каменные заряды, но уже видно, они мельчают.

Через некоторое мгновение стихло. Я решаю, всё! Конец природной вакханалии. Но слышится тот самый гул, который я ранее принимал за шум моря. Он увеличивается! Татьяна вся сжимается в маленький клубок, превращаясь в испуганного ребёнка, и тут я понимаю, что я трус. Да, без всякого сомнения, я боюсь услышать правду о самом себе, боюсь показать своё творчество близкому человеку, считая, что меня осудят за несоответствие с общепринятыми нормами, и боюсь сейчас: и за себя, и за Татьяну, и за то, что, вообще, может произойти.

***

…с неба свалился большой камень. Он громадный! Метра четыре в диаметре. Блестящий и гладкий, как будто его отполировали. Он дымится.

Пошёл слабый дождь. И это, казалось, был не дождь вовсе, а слёзы, скупые слёзы природы. Бывает, и она ошибается. Она плакала о содеянном поступке.

Свинцовые тучи уходят в океан. Татьяна открывает глаза, медленно превращается в настоящую молодую женщину – она уже не та, какой была час назад.

Татьяна не верит своим глазам. Не верю и я.

– Бессмысленная жестокость природы не оправдывает жестокость самого человека, – говорю я совсем тихо.

Как бы очнувшись от долгой зимней спячки, Татьяна быстро одевается и идёт к телефону. Связь отсутствует. И это не удивительно. Могла бы догадаться.

Она смотрит на меня, я отворачиваюсь. Мне кажется, что надо расстаться. Но об этом ей скажу завтра.

Август 2008 года

Несколько дней резиновой куклы

У Светы ужасный депресняк. Ей тошно от своей прекрасной типа успешной работы, чудесного коллектива. Она не хочет выходить в отвратительную мерзкую слякоть на улице, но и дома ей сидеть невыносимо. Она старается абстрагироваться в толпе метро или в двухчасовой автомобильной пробке. Ей хочется свежего воздуха, в большом городе она просто задыхается. При этом ехать куда-то, у неё нет никаких сил. Она устала быть одна, ей не на кого опереться или хотя бы поговорить. Света часто говорит:

– Господи, дай мне силы! Я должна быть сильной, успешной, умной, красивой для того, чтобы стать счастливой.

Но на неё напала чёрная тоска, и её вырвало. Она убрала за собой блевоту и сказала:

– Дура, не тоскуй и не кушай шоколад.

Она считала, что находится в дерьме. Хотя со стороны её нынешнее состояние казалось просто суперским!

Свете двадцать два года. Она красивая (очень) и глупая (не очень). У неё есть мужчина. Ему тридцать два года. Зовут Сергей. Он её трахает. Постоянно и везде: у себя в кабинете (они работают вместе, но на разных этажах), в туалете в обеденный перерыв или у неё дома, когда она приглашает его в гости на чашку чая. Света тоже его хочет… всегда. Но он женат, у него двое детей.

Ещё её трахают два парня, с которыми она училась вместе. Друзья. Они не знают, что она спит с обоими. В университете Света переспала со многими парнями, но одногруппники были только эти двое.

Она любит трахаться. Нет, Света не шлюха, просто ей это занятие доставляет огромное удовольствие. И никто, кто её трахал, не считал её шлюхой.

– Я гордая, я красивая, я развратная, – часто повторяет Света сама себе. – Я не хочу меняться. Буду трахаться – с кем захочу!

Но этот депресняк…