Йога: бессмертие и свобода

При этом он особенно подчеркивает (IV, 3) то, что эта "древняя йога" (пуратанах йогах), которая есть "высшая тайна", не является какой-то новацией; он, Кришна, уже преподал ее Вивасвату, который, в свою очередь, открыл ее Ману, а тот передал Икшваку (IV, 1). "Так принимая один от другого, раджа-риши ее познавали; Но через долгое время утратилась эта йога" (IV, 2). Кришна манифестируется тогда, когда закон (дхарма) ослабляется – т.е. он открывает эту вневременную мудрость соответственно "историческому моменту". Иначе говоря, если с исторической точки зрения "Бхагавадгита" видится каким-то новым духовным единством, то эта "новизна" кажется таковой только на взгляд существ, подобных нам, обусловленным временем и историей. Это соображение уместно и для любой западной интерпретации индийского духа: если мы реконструируем историю индийских представлений и практик, пытаясь выявить то новое, которое они содержат, а также их эволюцию и последовательные изменения, то должны постоянно помнить, что, с индийской точки зрения, исторический контекст "откровения" имеет лишь второстепенное значение; "появление" или "исчезновение" сотериологических тенденций в плане истории может ничего не сказать об их "происхождении". Согласно индийской традиции, столь выразительно проявленной в лице Кришны, различные "исторические моменты", которые одновременно суть и моменты космического становления, не создают учения, но только производят подходящие формулы для вечного послания. Иначе говоря, в случае "Бхагавадгиты" ее "инновации" объясняются исторической ситуацией, требовавшей именно такого, более широкого духовного единства. Что же касается интересующего нас пункта – т.е. того значения, которое поэма придает йогическим психотехникам – нам остается только вспомнить, что фундаментальная задача "Бхагавадгиты" – определить, ведет ли еще и действие к спасению, или же мистическая медитация есть единственное средство для достижения его – т.е. поэма пытается уладить конфликт между "действием" (кармай) и "созерцанием" (шамай). Кришна разрешает эту дилемму (довлевшую над индийским сознанием с начала постведического периода), показывая, что оба эти метода, на первый взгляд взаимоисключающие, одинаково надежны, так что каждый индивид может избрать тот из них – действие, метафизическое знание или мистическое созерцание, – какой позволяет ему практиковать его нынешнее кармическое положение. Именно здесь Кришна обращается к йоге – йоге, отличающейся и от даршаны Патанджали, и от "магической" йоги, упоминаемой в других местах "Махабхараты".

ПРИМЕР КРИШНЫ

Допустимо сказать, что суть учения, провозглашенного Кришной, укладывается в следующую формулу: "Пойми Меня и стань подобным Мне!" Ведь все то, что он открывает относительно своей сущности и своего "образа жизни" в космосе и истории, должно служить моделью и примером для Арджуны; последний одновременно и находит смысл своего существования в истории, и достигает освобождения с помощью понимания того, что Кришна есть и что он тем не менее действует. В самом деле, Кришна сам настаивает на том, что бытие бога – высший идеал и безусловная сотериологическая ценность: "Как поступает наилучший, так и другие люди; // Какой он выполняет устав, такой и народ выполняет" (III, 21). И добавляет, обращаясь к самому себе: "Нет ничего в трех мирах, что надлежало б мне сделать, // Нет цели, которой я бы не достиг, и все же дела совершаю" (III, 22). Кришна тотчас спешит открыть глубокий смысл такой деятельности: "Если бы я не свершал постоянно действий, // Моим путем пошли бы все люди... // Не совершай я дел – эти миры исчезли б, // Став причиной смешенья, я все существа погубил бы" (III, 23-24).