Йога. Искусство коммуникации

Когда сознание стандартно взаимодействует со внешним миром, на это направлена вся его мощность. Если же оно воспринимает само себя, то ему необходимо разделиться, по крайней мере, на две части — воспринимающую и воспринимаемую. Если восприятие извне остановлено и сознание «вычищено» от внешних впечатлений и внутреннего «мусора», всплывающего из личностного слоя, а обыденный «тонус», стандартный уровень активности до определённой степени понижен — образуется своеобразная разреженность его «плотности», тогда информационные массивы бессознательного получают возможность диффундировать в сознание сквозь анамнестический барьер, это и есть то, что называется обратной коммуникацией.

Итак, для возникновения контакта Я-сознание должно подвергнуться предварительной трансформации, которая и составляет часть работы, производимой личностью, с предварительным программированием либо без него. И только от этого зависит «конечный продукт» — хочу ли я получить заранее известное, оживший образ веры, либо условия, которые позволят истине возникнуть по её собственному усмотрению такой, какая она есть и может быть на сегодняшний день мною воспринята.

Как утверждает Гита, одним из главных условий для спонтанного контакта природного начала с человеческим является покой и неподвижность тела и ума. Только «прозрачному», отстоявшемуся от мути желаний либо веры сознанию может быть сказано среди молчания нечто сокровенное, как у Мейстера Экхарта: «Когда все силы отрешены от своих дел и образов, изрекается то Слово...» И тем не менее величайший из великих мистиков не имея, видимо, склонности к визуализации, всё-таки говорит о безусловном программировании мистического переживания: «Дай нам Бог так томиться по Господу, чтобы это заставило его Самого родиться в нас!»

Опять же при реализации спасения в буддизме «Во всех своих проявлениях — походке, телесной позе, дыхании и т.д. — аскет должен обнаружить «истины», провозглашённые Учителем; иначе говоря, он превращает все свои движения и поступки в предлог (материал) для медитации» (Элиаде, «Йога...», с.224). Подобная технология гораздо круче требований Умного делания к своим послушникам, это уже тотальное программирование, когда буддийский монах всегда, везде, во всём и непрерывно воспринимает мир и действует в нём с привязкой к четырём «благородным истинам».

Религия есть универсальный психологический «костыль», который поддерживает верующего человека в бурях социума. Когда вода слишком ощутимо «жмёт» рыбу, значит, с последней не всё благополучно — вера снимает избыточное давление, если личность не в состоянии сделать это с помощью собственных ресурсов.

Если же возвратиться к весьма спорному вопросу о значимости благодати в социальном измерении — то уместно и здесь привести Мейстера Экхарта: «Если в какой-нибудь душе есть Божья благодать, то как ясна эта душа, как подобна Богу, как сродни Ему! И всё же она никак не действует... Благодать не действует... Благодать не совершает никакого дела, она слишком благородна для этого: действие так же далеко от неё, как небо от земли» (В.В. Налимов, «Реальность нереального», с.154).

Дело в том, что Экхарт не мог не отметить статичного характера благодати, которая является только «голым» переживанием и ничем больше! И единственный вид активности, который затем становится присущим аскету ещё более, нежели до получения благодати, это действия, направленные на то, чтобы переживать это снова и снова. Это как «сесть на иглу», только очень сложным способом.

Хотя сам викарий Тюрингии и магистр Парижского университета был чрезвычайно активен в миру, понимание того, что самое священное переживание не способно ни на йоту изменить наличное состояние окружающего, было очевидным ему в полной мере. Именно поэтому благодать немецкого мистика вынужденно брезглива по отношению к действиям в миру — для удовлетворительного объяснения её безынициативности при сохранении Божественного характера просто нет другого варианта.

«...Устремление к благодати... должно сохраняться, подтверждаться, самовоспроизводиться всегда» (с.129).

«У человека два крыла, чтобы воспарять к Богу — свобода и благодать» (Максим Исповедник).