Йога. Искусство коммуникации

Как вы понимаете, здесь я касаюсь темы возвращения к духовности через религиозную веру, само наше время и крутые жизненные перемены создают к этому множество препятствий. Раньше народ был почти поголовно «охвачен» партией, теперь, когда всё это рассыпалось и исчезло, людям по привычке всё равно необходимо быть в каких-то «рядах», а привычка — это страшная сила. Историк Яков Кротов замечает: «Фанатизм, страсть отмежёвываться и тыкать в еретиков пальцами сами по себе вроде бы не делают человека неправославным по духу, по манере поведения — но всё-таки православные и таких субъектов считают своими. Это своеобразное перемирие, внутреннее согласие взрывается только в тех случаях, когда православие берёт себе на вооружение государственная власть» («GEO» №1, 2000, с.53).

Церковь предлагает народу традиционную религию русского человека — православие, но знает ли этот человек, особенно в глубинке, что-либо достоверное об этом своём христианстве, его происхождении, развитии, ересях, борьбе за существование? Просто верить? Для этого всё слишком долго не верили. Креститься? Сколько угодно, но где смысл? У Ницше есть работа, которая называется «Философствование с молотком»: ходит человек и ударяет по красивым статуям богов, в ответ — гулкий звук, они пустые, также как пусты и свободны от истинной веры души тех, кто быстро и дёшево становятся христианами, прибегая только ко внешним знакам веры.

Отсюда Ницше с горечью констатировал, что цивилизация — лишь тонкая плёнка над морем мрака, океаном инстинктов, и в любую минуту всё это может рухнуть, потому что ни на чём не основано. Правоту философа подтвердили два мировых прецедента: коммунизм и нацизм. Не говоря уже о разрушительном безверии атеизма, можно с горечью отметить, что и вера никого не спасла, потому что массовый христианин — пустышка, не знакомая с личностным развитием. Это полностью относится к сегодняшним российским верующим, да и не только к ним. Кроме того, кто сказал, что общечеловеческие ценности, ставшие всеобщими моральными принципами человечества, были сформулированы впервые именно христианством?

В Георгиевском монастыре, что под Севастополем, облачённый в рясу священника человек с перекошенным лицом злобно кричал: «Немедленно уберите видеокамеру, тут запрещено снимать! Иначе конфискую!» На мой недоуменный вопрос: «В чём дело, батюшка, тут ведь одни развалины?» — прозвучало нечто поразительное: «Тут ещё и военная часть рядом! И я, как бывший офицер, не могу допустить видеосъёмку вблизи объекта!» Невооружённым глазом было видно, что «святой отец» с армейской прямолинейностью вымогает деньги, одновременно срывая накопленную по жизни злобу, но что я мог противопоставить этому странному существу, с лёгкостью поменявшему жест «есть» на крестное знамение? И сколько их сегодня среди нас, двуликих Янусов безумной эпохи?

Кант говорил, что самое трудное — это движение в сознании, которое в корне отличается от ритуала, являющегося движением внешним, можно выполнять ритуал без малейшего волнения души.

Духовность и моральность — две стороны медали. Известно, что первая форма, в которой возникла философско-религиозная мысль, это философия личного спасения. Уже мудрецы и философы древности полагали, что мир, в котором мы родились случайно, устроен так, что от него приходится спасаться, проделывать какой-то специальный путь, чтобы выйти из бессмысленного круговорота обычной жизни, ведущего к бесконечному перерождению, повторениям одного и того же.

Всегда считалось, что есть другой мир — справедливости, счастья, свободы, он где-то там, быть может, на небе. Многие религии обещали пребывание в раю после смерти, если ты будешь праведно вести себя на этой земле, не сомневаясь в данной вере, её представителях и не выступая против них и власть имущих. Тем не менее рай оставался несбыточной мечтой, а людям всегда хотелось сделать совершенным именно эту реальность, чтобы хотя бы чуточку пожить наяву в царстве всеобщего счастья. Иногда кажется, что как раз этот второй, совершенный и утерянный мир раньше был человеческим, а в грубый и грязный теперешний люди угодили за какие-то прегрешения всего рода людского или за свою собственную вину, и когда-то потом, после смерти, мы снова вернёмся туда, где всё организовано только по законам справедливости.