Йога. Рождение индивидуальности

Вы можете медитировать на какой-либо объект, неважно, материальный он или духовный. Объектом могут быть деньги, объектом может быть мокша, последнее достижение. Объектом может стать камень, карандаш, бриллиант — нет никакой разницы. Если есть объект, то есть и ум. Вместе с объектом ум продолжает работу. Наличие кого-то или чего-то снаружи поддерживает работу ума. А когда есть кто-то другой, то вы не в состоянии познавать себя: ваш ум сосредоточен на внешнем. Другого нужно убрать, полностью ликвидировать, чтобы не было ничего, о чем вы могли бы думать, чему могли бы уделять внимание, чтобы вам никуда не нужно было двигаться.

Патанджали говорит, что объект дает вам много разных возможностей: будучи разумным человеком, вы можете установить с объектом какие-либо отношения; вы можете размышлять о нем логически — Патанджали называет подобные состояния савитарка самадхи. Это случалось уже много раз: ученый, наблюдая за объектом, погружается в полнейшую тишину, ни одной мысли на небосклоне, он полностью погружен в процесс исследования. Или ребенок, играя с игрушкой, настолько увлекается, что забывает обо всем на свете, работа его ума полностью останавливается. И возникает глубочайшее спокойствие, безмятежность, ясность и чистота. Объект забирает все ваше внимание, для вас нет ничего, кроме этого объекта. Вы не в состоянии волноваться, не можете испытывать напряжение, не можете страдать, потому что вы абсолютно увлечены объектом, вы проникли в самую его суть.

Это случилось с Сократом. Однажды ночью, во время полнолуния, Сократ наблюдал за Луной и так увлекся... Он, наверное, пребывал в состоянии, которое Патанджали называет савитарка самадхи, потому что Сократ был одним из самых рациональных людей, когда-либо живших на земле, владеющим рацио в совершенстве. Он размышлял о Луне, о звездах, о ночи и о небе, он настолько погрузился в свои размышления, что забыл о том, кто он и где он. Ночью пошел снег, и к утру его тело было наполовину занесено снегом. Замерзший, обездвиженный, он смотрел на небо. Живой, но только замерзший. Люди отправились его искать. Они нашли Сократа почти мертвым, стоящим под деревом — он простоял всю ночь. Его спросили, почему он не пошел домой, ведь падал снег, и он мог умереть. Сократ ответил: «Я вообще забыл об этом. Я не чувствовал, что падал снег, для меня время остановилось, я был так очарован красотой ночи, звездами, вселенским порядком и космосом».

Логик всегда очарован порядком, гармонией, существующей во вселенной. Логик ходит вокруг объекта — он все ходит и ходит кругами. Он направляет всю свою энергию на объект. Это самадхи, возникающее по какой-либо причине, это савитарка, но объект остается объектом. Подобного состояния может достичь человек с научным, рациональным или философским складом ума.

Патанджали говорит, что существует еще одно самадхи — нирвгтгарка — эстетическое сознание. Его достигают поэты, художники и музыканты. Поэт погружается непосредственно в объект, он не ходит кругами. И, тем не менее, объект присутствует. Поэт, возможно, и не думает о нем, но все его внимание сосредоточено на объекте. Скорее всего, он воспринимает объект не головой, а сердцем, но все же объект существует, есть кто-то другой, или что-то другое. Поэт может достичь невероятных глубин, он может испытывать блаженство, но цикл рождения и смерти не останавливается ни для ученого, ни для поэта.

Патанджали рассказывает о савичара самадхи: логики больше нет, есть лишь чистое созерцание — не размышление о предмете, а непосредственное созерцание, наблюдение, свидетельствование. В этом состоянии открываются чрезвычайно глубокие слои, но объект остается, и вы им очарованы. Вы еще не в самом себе, все еще существует что-то отличное от вас. Затем Патанджали говорит о состоянии, которое он называет нирвичара.

В состоянии нирвичары объект, воспринимаемый наблюдателем, становится все тоньше и тоньше. От грубых объектов вы движетесь к более тонким: от скалы к цветку, от цветка к его аромату. Вы движетесь к более тонким реальностям. Постепенно, шаг за шагом, вы придете к настолько утонченному объекту, что его едва можно будет различить.