Иоганн Кабал, детектив

Какое-то время его то тащили, то несли, а затем швырнули на стул. Мешок сорвали с головы – в ярком свете Кабал заморгал, разглядев угрюмого толстяка, который точил опасную бритву о полоску кожи. Кабал уже отошел от шока и подивился тому, что для подобных тайных казней на постоянную основу наняли палача. Его хладнокровие слегка дало трещину, когда грубые руки сорвали с него вонючую одежду. Любые жалобы по поводу столь бесцеремонного отношения, которые он собирался озвучить, захлебнулись, когда его бросили в ванну с мыльной водой и принялись натирать губками. Он все еще сплевывал пузыри, когда его снова вытащили, усадили на стул и размазали пену по лицу, после чего толстяк – прожигая взглядом – схватил его за горло и провел бритвой.

Кабал тут же прекратил всякое сопротивление. Толстяк скосил глаза на пену и щетину, свисавшие с лезвия, и махнул бритвой – грязь слетела одним шлепком и приземлилась в углу с отчетливым хлюпающим звуком.

– Довольно тепло для этого времени года, не так ли, сэр? – проскрежетал он, взглянув на Кабала. Лезвие вновь взметнулось.

Спустя десять минут Кабал – чисто выбритый, отмытый и одетый в недавно отглаженный костюм – любовался собой в зеркале. Ростом он был чуть выше шести футов; правда, обычно предпочитал зачесывать свои светлые волосы назад, да и костюм, который ему вручили, оказался не черным, а темно-серым, но в целом он был доволен своей внешностью. Он выглядел вполне солидно и серьезно, а Иоганн Кабал был очень серьезным человеком.

– Неплохо, – сказал он, проводя ладонью по подбородку. – Отнюдь неплохо. Вы тюремный цирюльник?

– Нет, сэр, – ответил мужчина, убирая бритву и ремень для заточки. – Я палач. Но неплохо иметь в запасе и другие навыки. Кстати, доброе утро.

Кабал глядел вслед уходящему палачу, испытывая довольно противоречивые чувства.

– Чувствуете себя человеком, герр Кабал?

Он обернулся посмотреть на вошедшего, и у него тут же закралось подозрение, что все это время он стоял там, в тени. Голос принадлежал человеку образованному. Кабал мысленно вздохнул – похоже, у всего происходящего имелась политическая подоплека, а политика и политики его неимоверно утомляли.

– Не больше, чем обычно, – ответил он. – Полагаю, отпускать меня никто не собирается?

– И неправильно полагаете, – заявил незнакомец и шагнул в круг света. Стройный мужчина под сорок, с усами, прекрасно смотрелся в форме капитана Имперских гусар – доломан, накинутый на плечи, под мышкой зажат кивер. Осанка и гордо висящий на шее орден говорили о том, что мужчина принадлежит «земельной аристократии». Он подошел к столу, на котором лежала старая одежда Кабала, смел ее на пол и присел на краешек. Вынув портсигар, он достал одну сигарету себе, а затем протянул футляр Кабалу.

– Курите, герр Кабал?

– Исключительно в антиобщественных целях, – ответил он, не проявив интереса к портсигару.

Гусар улыбнулся, убрал портсигар и зажег сигарету.

– Вам известно, кто я?

Кабал пожал плечами, ничего не выражая этим жестом.

– Я – граф Марша́л из Императорской личной гвардии. Ну?

Кабал поднял палец, показывая, что хочет спросить о чем-то.

– Может, это я столь ярый поборник номенклатуры, но разве титул «император» не подразумевает существование империи? Не слышал, чтобы Миркарвии удалось урвать у своих соседей хотя бы дюйм земли, ну, если не вспоминать случая со сломанным угломером. Да и тот кусок вам позже пришлось вернуть.

– Думал, вы образованный человек, герр Кабал. Разве вы не слышали о Миркарвианской империи и династии Эрцихов? Вы меня разочаровали.

– Естественно, слышал. Но то история прошлых веков. Нельзя ссылаться на дела давно минувших дней так, словно они произошли вчера. – Он взглянул на графа и тут же поправился: – Хотя, пожалуй, вам можно. Я погорячился.

Граф повертел головой, будто разминал затекшую шею.

– Вы верите в то, что история может повториться? В то, что прошлое повторится вновь? Лично я верю. Другие имена, другие лица, но роли – те же. Люди будут вести войны с новым оружием, новыми тактиками, но цели не изменятся.

Кабал считал все это бредом, но понимал, что для третьесортного аристократишки из глуши, чей лавровый венец давно покрылся пылью, подобная теория звучала очень даже утешительно. Однако было бы крайне неудобно расстаться с жизнью, если вдруг разговор пойдет не так, поэтому он ответил:

– Я не историк. Так что не мне комментировать.

– Но вы не согласны со мной. Впрочем, это неважно.

По тому, как это было сказано, Кабал решил, что подобная ремарка часто слетала с губ графа, после чего люди, чье мнение считалось неважным, плыли по реке лицом вниз. Предприняв над собой усилие, он попытался вести себя дипломатично.

– Вы прекрасно осведомлены о том, чем я занимаюсь. Мне приходится смотреть на перспективу. Возможно, в том, что вы говорите, и есть доля истины. Проводя собственные исследования, я подмечал повторяющиеся в веках паттерны. Однако история не входит в сферу моих интересов. У меня никогда не возникало желания анализировать эти закономерности.