Йогиня. Моя жизнь в 23 позах йоги

Она была права, буддисты держались с таким видом, будто им все на свете известно, в том числе то, чем мы занимаемся. Мы все еще были подростками, со свойственной подросткам подозрительностью. Нам не хотелось, чтобы кто-то еще знал, чем мы заняты.

Но всё равно: мантры. Что это вообще такое? Любопытство одержало верх. И вот однажды летним днем, незадолго до грозы, я очутилась в пыльном коридоре кирпичного здания, где располагался буддистский университет. Я опоздала минут на пятнадцать — в то время для меня это было нормально. Из-за дверей доносилось гулкое монотонное пение. Как будто там, за стеной, собрались киты с на редкость потрясающим чувством ритма.

Я села у двери и прислушалась. Я осталась бы подольше, а может, и вошла бы, но эти звуки почему-то меня оттолкнули. «Уходи, всё это не для тебя, — говорили они мне. Это для серьезных людей с голосами, как у китов. Ты не можешь даже поднять грязные трусы с пола. Какие мантры?»

Потом мы с Джулией разъехались, и я попрощалась с Боулдером. Пора было возвращаться в Сиэтл и начинать зарабатывать на жизнь.

Мы приехали домой, и там Люси сразу забралась ко мне на колени. Она была на грани слез.

— Хорошо, что ты такая большая, — сказала она. — Я на тебе умещаюсь.

Я все еще казалась ей большой и все еще была утешением. Я обнимала ее, пока впечатления от школы не улеглись.

Помимо позы трупа, в йоге есть еще одна простейшая асана — тадасана, или поза горы. Тадасана сбивает с толку: ведь вы просто стоите, а преподаватель при этом внушает, что на самом деле вы занимаетесь йогой. Во время тадасаны преподаватели обычно говорят много — может быть, потому, что удается наконец перевести дыхание. Или потому, что тоже не верят, что тадасана — настоящая йоговская поза, вот и окружают ее цветистыми рассуждениями, чтобы поднять ее статус.

Есть одна хитрость в выполнении позы горы: одинаково прижимать к полу все четыре «угла стопы». И опускать копчик к полу. И поднимать грудину, не выпячивая ребра. И удлинять заднюю поверхность шеи. А еще — не напрягать живот. Столько хитростей — а ведь на самом деле никакой хитрости нет!

Учителя говорят и говорят во время тадасаны, а у учеников тем временем возникает всё больше подозрений. Они вдруг понимают, что уже не на занятии, а попали на какие-то переговоры. Учителя пытаются их в чем-то убедить: в том, как важно просто стоять и ничего не делать. Никто на это не покупается. Ведь золотое правило переговоров гласит: тот, кто больше всего болтает, в итоге и проигрывает.

С другой стороны, может, учителя и вправду верят во всё это?

Как со всеми позами йоги, мои отношения с тадасаной со временем поменялись. Сначала асана казалась простой. Но потом, когда на меня обрушился этот поток информации, поза вдруг показалась невероятно сложной. Мой ум стал путешествовать по всему телу, пока я выполняла тадасану, и проверять — как там стопы, как ягодицы, как живот.

Потом мне стало нравиться. Часто преподаватели просят вас выполнить тадасану с закрытыми глазами. Тогда поза становится похожей на позу трупа; она ведет вас прямо к пратьяхаре, тому самому ускользающему «погружению внутрь», о котором говорила Фрэн. И когда вы погружаетесь в себя, что же вы чувствуете? Я в позе горы ощущала тяжесть.

Объясняя позу горы, преподаватели часто использовали выражение «пустить корни». Пусть ваши стопы укореняются в земле, говорили они. Но у меня вместо укоренения выходила тяжесть. Я была как гора; я становилась тяжелее. Не позволяла своим стопам, своему телу двигаться. Идея была радикальной: не надо было быть ни к чему готовой, никуда идти. Стоя на месте, я понимала, что неподвижность — тоже сила.

В самом слове «гора» присутствует тяжесть. Это прекрасное слово. Как гора. У него массивное звучание. У Джерри Гарсиа[39] была подружка, которую звали «девушка-гора». У Crucifucks (группы Стива Шелли до того, как он присоединился к Sonic Youth) была «Песня о горе».

Тяжелая, неподвижная, крепкая, непоколебимая. Женщины не должны быть такими. Но Люси сказала, что я кажусь ей большой. И я была рада быть большой.

22. Пашчимоттанасана [40]

Я слонялась по улицам, одинокая, как облако. От двери своего коттеджа в Чаутауке к подножию гор. Звучит как строчка из брошюры о горном курорте. Но, уверяю вас, всё было куда реальнее, чем в брошюре. Теперь каждая минута моей жизни была реальнее, чем все прошедшие годы с тех пор, как мой муж впервые взял меня за руку и я поняла, что нам суждено быть вместе, с тех пор, как родились мои дети.

Я включала на полную немецкий очиститель воздуха, пила много кофе и гуляла по горам. В одиночестве.

Сначала я боялась гулять одна в Боулдере. Пару лет назад вышла знаменитая книга о том, как горные львы спустились в город и пожрали всех подряд. Вкратце сюжет заключался в этом. На первой же вечеринке по приезде в Боулдер я познакомилась с автором этой книги. Он оказался невысоким парнем, державшимся довольно высокомерно, и сообщил мне еще несколько кровавых подробностей из книги.

Моя мать эту книгу читала. Она всё читает. А потом позвонила мне по телефону.