Йокенен, или Долгий путь из Восточной Пруссии в Германию

Замечательные коньки. Мальчики осматривали их и мечтали. Заточенное острие, отличные кожаные ремешки. Петер и себе нашел пару. Ну, теперь пусть только зима наступит! С такими коньками они будут самыми быстрыми на льду. Никто не сможет с ними сравняться. Они будут носиться по льду, играть в хоккей.

- Ты уже обедал? - спросил Петер.

Герман покачал головой.

- Тогда иди в усадьбу, там сегодня хороший гороховый суп.

Герман сначала не хотел.

- В мой день рождения я должен быть дома. Может быть, кто-нибудь придет.

- Чепуха! Кто может придти?

Действительно, кто мог придти? Они двинулись через выгон, свернули в парк и пришли в усадьбу, когда все уже давно пообедали. Старые женщины даже закончили мыть посуду.

- У меня сегодня день рождения, - сказал Герман.

Майорша долго помешивала в котле с остатками горохового супа и наконец извлекла оттуда кость, на которой еще болтались разварившиеся волокна мяса.

- Раз уж у тебя день рождения, - сказала она, вываливая кость в миску.

Герман и не собирался идти на работу. Это был его день. Поев, он отправился в трактир. Увы, Алеша сахара не привез. Тогда он решил пойти обратно в деревню - его тянуло к своему дому за прудом. Он улегся под кустом сирени на дорожке перед домом, ждал, когда начнут выпрыгивать карпы, ласточки будут пикировать к поверхности воды, Блонски и Микотайт с ружьями и собаками выйдут на охоту вокруг пруда. Ничего подобного не случилось. День рождения, в который ничего не произошло. Германа вырвало под куст сирени. Может, он слишком быстро съел гороховый суп? Он стал молиться. За Германию, за маму и папу, за Восточную Пруссию и желтые поля. Немного полегчало.

Когда он двинулся к трактиру, на зеркало воды уже легла темнота. Герману было страшно идти мимо кладбища. В таких случаях хорошо петь: "Голубые драгуны", "В порту Мадагаскара", "Дрожат замшелые кости".

Что подумали покойники на кладбище?

В заключение он грянул "Старые товарищи". Это там на кладбище знали все. Они сами были из тех времен, когда "Старые товарищи" были частью жизни.

Виткунша уже спала, когда Герман вернулся. А Алеша принес-таки сахар. Он пообещал Герману пять кусков, если он почистит сапоги унтер-офицеру, Ивану и самому Алеше. А потом Герман пошел с сахаром спать. Неплохо, целая пригоршня сахара на день рождения.

Вместо американцев, на доллары которых так уповала Виткунша, явились поляки. Понемногу. Три семьи в Мариенталь, одна в Йокенен. Они выбрали двор дяди Франца. Герман был на них за это немного сердит, потому что чувствовал себя ответственным и за двор дяди Франца, пока тот не вернется. Он заходил время от времени осматривать пустые стойла и сараи... а тут поляки!

Каково у них должно быть на душе? Явиться в страну, где уже созрели нивы, стоят на выбор целые улицы пустых домов, черные пашни с нетерпением ждут плуга, на лугах ограды, на реках мосты. Ярмарка истории - выбирай, что хочешь. Они могли занимать самые лучшие дворы, возделывать самые плодородные поля. Но они, казалось, не очень радовались этому. Не могли поверить, что этот рай принадлежит им? Они робко сидели в чужих домах, без лошадей, с семьями, в которых было больше детей, чем кур, с несколькими коровами, которые были не намного крупнее взрослых коз и просто терялись в больших стойлах в хлеву у дяди Франца.

Герман и Петер сидели на груше Штепутата и смотрели, как поляки устраивались.

- Почему у них дети острижены наголо? - спросил Герман.

- У них наверняка есть вши, как у нас, - заметил Петер.

Многочисленные маленькие поляки на вид совсем не отличались от малышей Шубгиллы, играли с камнями и палками в дорожной грязи точно так же, как это всегда делали все дети в Йокенен.

Переселенцы успели к уборке урожая, но не убирали. Они сжали немного ржи серпом - ровно столько, чтобы зимой не умереть с голоду. Собранные снопы они увезли домой на своих коровах, обмолотили цепами, как сто лет назад, а зерно мололи между двумя круглыми камнями, которые они крутили вручную. Вернулся каменный век. Кошек у них было множество и была отощавшая собака, гонявшаяся по полям за больными зайцами.

- Давай прибьем польскую собаку, - предложил Петер.

После этого они выходили на свои прогулки, вооружившись длинными дубинками.

И вот как-то раз загорелось ржаное поле, в котором мальчики устроили свое убежище. Это нужно было видеть: горящее поле ржи! Как маленькие языки пламени карабкались вверх по стеблям, как перебрасывались с одного на другой, как не могли насытить жажду разрушения, как разносились ветром. А потом все рухнуло.

Йокенцы стояли на деревенской улице и смотрели, как облако дыма движется через пруд. Сколько могли помнить старые женщины, такого еще не было, чтобы горело созревшее поле. Если сравнить, то это было все равно, что пожар святого собора, ведь они были святыней - восточно-прусские нивы.

- Господь нас накажет за это, - торжественно сказала майорша и сложила руки.