Йокенен, или Долгий путь из Восточной Пруссии в Германию

Нет, это уж слишком! Герман вырвал свою руку из руки матери, бросился к двери, оттолкнул какую-то девочку, выскочил на свободу. Перепуганный Клозе снял очки, поспешил за ним следом, остановился в растерянности на школьном дворе. Он не придумал ничего лучшего, как послать больших мальчиков в погоню за беглецом. Но Герман уже добрался до пруда, оставил между собой и преследователями заросли ивы и исчез в желтом лесу тростника. В полной тишине он подошел к старому лебединому гнезду. Здесь он был в безопасности, это место знал только Петер. Герман опустил руки в ледяную воду. Как может ненормальный Клозе спрашивать вещи, которые он уже знает? Разве это правильно? Для этого и нужно учиться? Герман смотрел, как утки и лысухи носят веточки и солому для своих гнезд. Им хорошо. Нету Клозе с глупыми вопросами. Только тростник и вода. Правда, осенью их будут стрелять. Ну, людей тоже стреляют. И даже круглый год. Так что не известно, кому лучше.

Мальчики из восьмого класса протопали мимо лебединого гнезда. Они не очень торопились, сделали себе из этой погони приятную прогулку вокруг йокенского пруда. Они даже остановились под одним большим кустом, свернули из сухих цветов клевера самокрутки и курили, пока не потемнело в глазах.

Герман лежал на спине и смотрел, как цапли выписывают круги над прудом. Забежавший песочник оказался поблизости, ударил острым клювом по трухлявому стеблю. Прилетел и щегол. В усадьбе пробил обеденный колокол. Это камергер Микотайт стучал молотком по лемеху плуга. Двенадцать ударов. Герман попробовал молодые ростки камыша, они были сладкие и водянистые на вкус. Почему Клозе не стал солдатом? Потому что у него слишком большой живот? Как только фюрер это допускает!

Когда из-за облаков показалось солнце, в старом лебедином гнезде стало даже жарко. Тростник окружал Германа как лес. Никакого ветра. Только шелест растений. Не удивительно, что Марта не могла его найти. Она в отчаянии бегала вокруг пруда. Боже мой, ребенок утонул! Наконец она позвала Петера, стала его уговаривать, даже немного поплакала. Тогда Петер отвел ее к лебединому гнезду. Но сначала с Марты было взято обещание, что Герману ничего за это не будет.

Впрочем, напугался и Клозе. Он теперь обращался с Германом с особенной осторожностью, и никто не обмолвился ни словом о том, что Герман полдня пролежал в старом лебедином гнезде. В школе оказалось гораздо лучше, чем это расписывали дядя Франц и мазур Хайнрих. Все школьники деревни Йокенен занимались в одном классе, и день проходил разнообразно. В то время как маленькие монотонно бубнили "яйцо... яйцо... курица" и рисовали на своих досках черточки, Герман прислушивался к волнующей истории, которую Клозе преподавал старшеклассникам. Цорндорф и золотая табакерка. Лейтен: "А теперь все возблагодарим Бога!" Кавалерия Цитена, вылетающая из засады. Рассказы о сражениях Старого Фрица захватывали с необыкновенной силой. Новый путь открывался четко. Величие Германии началось в Росбахе и Лейтене. Оттуда шла прямая линия к Дюнкерку, горным стрелкам в Нарвике и Скапа Флоу. А это бесконечное завывание "Трубы Вьонвиля":

Бойцы презрели смерть и страх...

- Остановитесь! - закричал Клозе. - Это надо прочувствовать! Они ведь не за ежевикой пошли! Бойцы презрели смерть и страх... Пуля пробила сердце... Осталась половина людей... Убитые... Убитые!

Прекрасно - пасть под пение трубы! А труба Вьонвиля поет и поет. Через открытое окно ее звук выходит на деревенскую улицу, заглушает громыхание телег.

У маленьких более безобидные тексты, например, "Немецкая мораль" Роберта Райника:

Прежде всего, мой сын,

Будь преданным и честным!

И ложью никогда не оскверняй уста.

Издревле наш народ считал пределом чести

Быть искренним везде и преданным всегда.

Такие слова действовали сильнее грома пушек. Преданный и честный! Преданный до гроба! Над черной классной доской висел портрет подбоченившегося Адольфки со свастикой на рукаве. Через несколько недель после того, как Герман начал ходить в школу, праздновали день рождения фюрера. Торжествами, как всегда, распоряжалась жена Клозе. Еще 19 апреля старшие девочки сняли портрет со стены, обтерли всю пыль и поставили на стол. Утром в день рождения вождя дети отправились в парк поместья нарвать цветов. Анемоны, астры, последние подснежники. Петер даже знал одно место, где росли фиалки. Идиллическую картину школьников, собирающих цветы, нарушил выехавший на утреннюю прогулку майор.

- Вон из парка, болваны, - заорал он.

Так было всегда. За этим криком следовала обычная реакция детей. Все бросались врассыпную, прыгали через кусты и заборы, чтобы добраться до улицы, прежде чем майор доберется до них плеткой. Но в этот раз произошло нечто необычное. Один из восьмиклассников остановился. Вернулся, встал прямо перед майором и сказал, широко раскрыв свои преданные глаза: "Мы собираем цветы на день рождения нашего вождя".