Йоханн Гутенберг и начало книгопечатания в Европе

Н. В. Варбанец Йоханн Гутенберг и начало книгопечатания в Европе

От автора

Тема этой книги для науки отнюдь не является новой. Существует почти необозримая литература за рубежом и ряд отечественных работ. Документальные материалы неоднократно публиковались и истолковывались, основные из них переведены на современные нам языки, в том числе на русский. Связываемые с Гутенбергом издания обследованы до каждого в них знака и полностью или частично воспроизведены. Казалось бы, все возможное в изучении вопроса уже сделано и возвращаться к нему до очередного юбилея незачем. И что нового может сказать советский исследователь, что не сказано учеными Запада, теми, кому доступно разглядывать напечатанные Гутенбергом тома, пройти по тем местам, где он ступал, мимо тех зданий, на которые смотрели его глаза? Казалось бы, но не так.

Изобретение книгопечатания принадлежит к тем явлениям прошлого, которые с нарастанием исторической дистанции обретают все более разносторонний смысл. Книгопечатание поныне остается одним из самых действенных факторов мировой культуры, что в известной мере делает изобретателя современником и соотечественником каждого, кто к ней причастен. Этого одного было бы довольно для неослабевающей актуальности гутенберговской темы в мировой науке: историческое сознание не неподвижно, каждое поколение стремится заново установить свое отношение к объектам и результатам предшествующего изучения в свете научных достижений, веяний, идей своей эпохи. В наши дни изобретение Гутенберга, дождавшееся, наконец, оценки как технический (а не только как культурно-исторический) феномен, оказалось одним из первых в памятной истории человечества воплощений основных принципов современной нам техники.

Нас отделяет от Гутенберга исторически не столь большой срок — всего 10–11 средней продолжительности человеческих жизней. Но тогда было еще Средневековье — эпоха для нас почти столь же баснословная, как гомеровская Троя или затонувшая Атлантида, ибо эти немногие столетия ознаменованы особенно крутыми переломами — сменами социально-экономических формаций, основ мировоззрения, промышленным переворотом XIX в., научно-технической революцией второй половины двадцатого. Наследие Средневековья из современной мировой культуры и национальных традиций невычитаемо, но ныне оно — лишь дребезги разрушенной системы, в самом деле подобные островкам поглощенного океаном материка или вкрапленным в современные города средневековым и античным строениям, не раз претворенным нуждами последующих времен и изменившимся своим окружением. Чем более действенным остается, чем более современным нам представляется любое из достижений той эпохи, тем труднее вообразить, что возникло оно не вопреки, а благодаря «фантастическому миру Средневековья», из специфических для него форм сознания, из внутренних его сцеплений и противостояний. Впечатление соприсутствия и сопричастности, создаваемое единством места, элементами подлинной обстановки, многослойной традицией, само таит опасность спроецировать в прошлое современные понятия, образ действия и отношений по принципу, что «люди всегда были людьми» (и забывая, что всегда они были разного качества и масштаба). В гутенберговской проблематике она тем более велика, что начало европейского книгопечатания и фигуру его изобретателя окружает множество загадок и неизвестностей, и исследование в этой области представляет все трудности (и всю заманчивость) научного детектива. Если не в криминальных романах, детектив — жанр ответственный, ибо целью имеет восстановление незафиксированных, но подлинных обстоятельств, исходя из совокупности известных фактов и условий места и времени. Более всякого другого он требует от исследователя независимой ни от каких авторитетов и предвзятых идей позиции, бдительного внимания ко всякому, на первый взгляд даже незначащему звену, страстного беспристрастия ко всему, кроме поисков истины. В историческом детективе сверх того приходится считаться с особенностями того века, в который судьба поместила исследуемый объект, и не в последнюю очередь — с теми условиями, в каких складывались основы его изучения.