Иоланда — дочь Черного корсара

— Успокойтесь, сеньора, здешние дикари не применяют ядов. Возьмите гребки и постарайтесь помочь, если сможете. Надо удрать, пока эти негодяи снова не осмелеют. О, вы прекрасно стреляете!.. Спасибо!..

— Но у вас кровь на куртке. Позвольте перевязать вам рану.

— Потом… Пусть течет… Скорей, сеньора… Они могут снова появиться и засыпать нас стрелами.

Поняв, что гордого корсара не уговорить, и опасаясь, что людоеды появятся снова и прикончат раненого, девушка взяла гребки и стала помогать флибустьеру.

Страшно огорченная Иоланда то и дело оборачивалась к корсару и озабоченно спрашивала:

— Может, отдохнете, сеньор Морган? Я сама погребу, я ведь когда-то плавала на шлюпке.

— Нет, сеньора, скорей, скорей, — торопил ее Морган.

К счастью, река текла быстро, и беглецы плыли с большой скоростью. Это была даже не река, а лесная протока, катившая мутные, почти черные воды, насыщенные остатками гниющих листьев. Зажатая лесным массивом, она с трудом прокладывала путь под нависшим и совершенно не продуваемым зеленым сводом, в котором так пекло, что оба гребца чувствовали себя как в печке. Но лесная тень предохраняла их от солнечных ударов, столь частых в этих почти экваториальных районах, где людям приходится худо в пополуденное время.

Несмотря на потерю крови и жестокую боль от наконечника, застрявшего в ране, Морган не ослаблял усилий и ни на что не жаловался. Однако лоб у него покрылся холодной испариной, и он сжимал зубы, чтобы не застонать. Иоланда помогала ему изо всех сил. Она работала гребками и старалась удерживать лодку на середине реки, но ее тревога росла при виде расползавшейся у ног флибустьера кровавой лужи.

— Стойте, сеньор Морган, — сказала она вдруг, чувствуя, что тот с трудом поднимает весла. — Вы хотите себя погубить! Позвольте мне вести лодку, перевяжите рану.

— Еще немного, — ответил Морган сдавленным голосом. — За нами виднеется озеро или лагуна…

— Прошу вас…

— Подождите…

— Тогда я приказываю.

Выбившийся из сил флибустьер перестал грести и зажал рану обеими руками.

Лодка в этот миг вышла в широкую лагуну, наводненную листьями муку-муку и ветками пушечного дерева с серебристо-белой гладкой корой. Направив лодку к ближайшему берегу, Иоланда посадила ее на илистую мель.

— Пойдемте, сеньор Морган, — сказала она ласково.

Качаясь, флибустьер встал на ноги.

— Проклятый наконечник не дает мне покоя, — пробормотал он, вытирая со лба пот.

— Он отравлен? — ужаснулась Иоланда.

— Нет… нет…

Опираясь на палаш, он вышел на берег, но, оказавшись на суше, вынужден был опереться на девушку.

— Мой бедный друг, как вам, наверно, больно, — промолвила Иоланда.

— Все пройдет, — ответил флибустьер, глядя на нее полузакрытыми глазами. — Привяжите лодку, сеньора… ее может унести… А Кармо?.. Где Кармо?..

Потом он резко согнулся и с глухим стоном повалился на землю.

— Сеньор Морган! — закричала Иоланда, бросаясь ему на помощь.

— Не пугайтесь, сеньора, — ответил флибустьер, стремительно встав на ноги. — У корсаров дубленая шкура.

Глава XXI Раненый

Река впадала в обширное озеро или лагуну, усеянную илистыми островками, на которых пышно зеленели заросли бамбука толщиной с человеческую руку и мангового дерева с узловатыми корневищами, уходящими в воду.

Берега, довольно далекие, были покрыты непроходимой чащей деревьев, заполонивших все вокруг огромными листьями. Ни одна лодка не бороздила воды в проходах между листьями водяных растений, затянувших обширные участки водного пространства. Большими стаями летали зимородки, кулики и ciganas, разновидность фазанов, с трудом покидающих берега рек или болот.

Убедившись, что вокруг никого нет и что течение не унесет лодку, Морган расстегнул грубошерстную куртку и фланелевую рубаху и обнажил правое плечо, на котором зияла обильно кровоточащая рана.

— Мой бедный друг, — сказала Иоланда, с видимым состраданием взиравшая на рану. — Как вам должно быть больно!

— Дайте мне палаш, сеньора, — попросил Морган.

— Что вы хотите делать?

— Расковырять рану и вынуть застрявший наконечник.

— Боже мой!..

— Надо его вынуть, сеньора, или он вызовет опасное нагноение.

— Но это же очень больно.

— Я не впервые ранен стрелой. На берегах океана я удостоился еще одной. К счастью, здешние индейцы не имеют скверной привычки отравлять свои стрелы, иначе я давно бы уже отправился на тот свет.

— Подождите, сеньор Морган, — попросила Иоланда.

— Что вы хотите сделать?

— У нас нечем перевязать рану.

— Там растет дикий хлопок. На земле вы найдете коробочки с волокном. А для повязки хватит рукава от моей рубахи. Поспешите, сеньора. Пора остановить кровь.

Девушка уже увидела куст, который рос в пятидесяти или шестидесяти шагах от берега, на опушке большого леса. Пока она бегала за волокном, Морган вытер палаш о подол рубахи и затем с поразительным хладнокровием медленно ввел его острие в рану. Разворотив ее, он нащупал нижнюю часть наконечника. Схватить и с силой выдернуть его из раны было делом одной минуты.

Однако несчастный почувствовал такую острую боль, что почти без сознания рухнул навзничь.