Иоланда Лухан

— Недалеко. В ста пятидесяти милях от Буэнос-Айреса. Вот адрес, где они остановились. — Адриан передал нм листок, полученный от Начо и, вздохнув, продолжал: — Я слабый человек и сделал много глупостей, но эта была последней.

— Но, зачем же, вы, несчастный, ввязались в эту историю? — гневно спросил Хавьер.

— По двум причинам. Потому что мне нужны были деньги и…

— И ещё почему?

— И потому что Гонсало — мой сын. Поэтому я не только ввязался в это дело, но и вышел из него. Я не могу больше видеть, в какое чудовище превратился Гонсало!

Никто не посмел обвинять несчастного Адриана. Все сидели молча.

— Вам, наверное, рассказывали эту историю о любви Игнасио к Вирхинии и Адриана к Монике? Так вот, тогда у Игнасио и Вирхинии родился Хуан Карлос, а у нас с Моникой — Гонсало… Но я не за этим пришёл. Хуан Карлос, я прошу вас как можно быстрее ехать за своим сыном, потому что Гонсало уже отправился на поиски. Он знает, где найти адрес. Этот дьявол может оказаться там раньше, и за жизнь вашего ребёнка трудно будет поручиться. Потому что Гонсало ненормальный!

— Да, да, вы правы! — воскликнул Хуан Карлос.

Иоланда хотела поехать с ним, но он сказал, что справится один. Быстро собрался и вышел. Он нёсся на своей машине быстрее ветра и не боялся разбиться, потому что верил, что после таких страшных переживаний уже ничего не может случиться. По крайней мере, с ним… Эта мысль его и подгоняла.

Сто пятьдесят миль — не такой уж большой отрезок пути, особенно если шоссе пустынно, и никто не мешает мчаться с предельной скоростью. Но сто пятьдесят миль огромное расстояние, когда надо спасти собственного ребёнка. Хуан Карлос делал, что мог, летел на пределе возможностей, убеждал себя, что всё будет хорошо, но к своему ужасу он опоздал. Девушка по имени Мирта сказала, что ребёнка только что забрали.

— Кто?!

— Его отец, — ответила Мирта.

Хуан Карлос схватился за голову. Как он мог такое допустить! Его сын в руках Гонсало. Это страшно…

Когда Гонсало въехал в город и повернул к дому Идальго, на его устах играла зловещая улыбка.

По дороге он надумал заехать сначала в свой офис и забрать кое-какие бумаги. Там его уже ждала Эстела. Она не могла отказать себе в этом последнем, прощальном жесте.

— Что тебе надо?! — рявкнул Гонсало.

— Дорогой Гонсало, ты банкрот! Ты нищий! — Она с восторгом кинула на стол бумаги, подтверждающие её слова, и следом ещё одну.

— Что ты говоришь! Ты что! — Он стал судорожно хватать листы, просматривать и бросать. — Не может быть! Ах, ты…

— Посмотри сюда, Гонсало. — Эстела показала ему последний листок. — Видишь, кому теперь принадлежит дом семьи Идальго?

Он взглянул и обомлел. Нет. Это невозможно! Такого удара не переживёт! Чтобы его дом принадлежал Иоланде!

— Ты грязная шлюха! — закричал Гонсало и выбежал из офиса. — Но я ещё покажу вам всем, кто тут хозяин! Вы у меня на цыпочках ходить будете!

Он сел в машину, где на заднем сиденье в люльке лежал маленький Хуан Карлос, и помчался домой.

— Что это за ребёнок? — спросила Сара, когда Гонсало ворвался в дом, держа младенца на руках.

— Это твой правнук, бабушка. Сын Иоланды и Хуана Карлоса! Он останется здесь, — ответил со смехом Гонсало.

— Унеси отсюда этого ребёнка. Я не хочу его видеть.

— Почему же, бабушка? Он член твоей семьи. В нём течёт твоя и моя кровь!

— Гонсало, — как-то равнодушно сказала Сара, — сядь. Мне нужно с тобой поговорить.

— Нет, бабушка, сейчас я не могу. Я очень занят.

— Садись, Гонсало, и послушай. Я хочу рассказать тебе очень важную новость. Очень важную. Несколько дней тому назад, пока ты занимался своими делами, я узнала новость, которая привела меня в полное замешательство.

— Ну, ладно, — согласился Гонсало, — говори, в чём дело. Только быстро.

— Послушай меня, все эти годы ты был моим любимым внуком, я на тебя рассчитывала, ты представлял лицо Идальго. Но теперь всё изменилось…

— Бабушка, скоро всё будет так, как раньше!

— Нет, нет, я говорю не о будущем, я говорю о прошлом, Гонсало. В твоём прошлом есть такое, о чём ты не подозреваешь. Я об этом тоже не знала, пока ко мне не пришёл Адриан и не рассказал!..

— Говори яснее, бабушка!

— Ты должен знать, Гонсало, что хоть ты и был моим любимым внуком, в действительности ты не мой внук. В тебе нет ни капли моей крови…

— Ты бредишь, бабушка? — Гонсало уставился на неё. — Ты сошла с ума!

— Нет, я не сумасшедшая! Ты не сын Игнасио Идальго, ты никогда не был моим внуком. Мне страшно и больно признавать это, но ты просто безродный ублюдок!

— О чём ты говоришь, бабушка! Ты просто сошла с ума! Чей же я тогда сын, скажи, пожалуйста?

— Ты сын мужчины, которого любила твоя мать, — ты сын Адриана Монтеса де Ока! Теперь ты понимаешь?… Что ты делаешь? Куда ты понёс этого ребёнка?

Рот Гонсало исказила безумная улыбка.

— В полёт, бабушка, — сказал он, — в полёт. Мы полетим с ним в ад!

С этими словами он бросился вместе с ребёнком на второй этаж и заперся на замок в своей комнате.

— Гонсало, — простонала Сара.