Йона

Она склонила голову, коснулась часов пальцами, стала поглаживать. Это ее успокаивало. Под часами виднелась освеженная перед операцией надпись: 5L624. Теперь она обновляла ее постоянно — когда встал вопрос о том, чтобы свести эти знаки, многие отказались. Все ненавидели свою прежнюю жизнь в Атлантисе, но решили помнить. Она тоже хотела помнить. И быть частью этого народа. В первый раз после всего, когда удалось отстоять город, она прошла процедуру прожига, чтобы надпись была естественной, выглядела четче и существовала дольше. Но регенеративные способности быстро превратили надпись в блеклую тень того, чем она была. И теперь она использовала лишь штамп и краску — точно так же, как когда-то это сделала Сайо. Йона вздохнула, вспомнив о ней.

Этот номер, как и другие, предложил Бурхан. Чтобы номера выглядели достоверно, не вызвали подозрений, Анвар обратился к нему. И среди них Бурхан выдал номер своего погибшего сына. Йоне снова вспомнился этот грустный и страшный рассказ. В Либерти они попали вместе, и удачным образом оказались в одном квартале. Бату, как звали его сына, был единственным смыслом его жизни, но, однажды, по приказу братьев Амарок, его забрали — наряду с другими ребятами из разных кварталов его откармливали к дню рождения братьев. Когда Бурхан узнал, что дети стали главным блюдом на их празднике, он сделал попытку покончить с собой, а потом поклялся, что сделает все, чтобы отомстить. Вместе с Архотом — другом, который давно уже горел желанием стать модификатом, он начал отдаляться от «простых», делал все, чтобы угодить хозяевам, всячески демонстрировал лояльность. Это было гнусное время, как называл его Бурхан, потому что приходилось творить ужасные вещи. Спустя несколько лет они прошли процедуру модификации. Его друг действительно пропитался жизнью модов, стал абсолютно одним из них. Именно его пришлось убить Бурхану, когда он вызволял Маркуса.

«34 года прошло, как не стало моего Бату. Я долго ждал. Иногда казалось, что я начинаю забывать, становлюсь подобным им. Стал осторожно искать таких же, как я, среди модов, кто раскаивается, готов бороться — и умирать. А потом появились они — эта Лига. И я наладил с ними связь, надеясь, что вместе у нас получится. Или что мы погибнем — но в борьбе, что я дорого отдам свою жизнь, что однажды я схлестнусь с Амарок и убью их», — говорил Бурхан, рассказывая свою историю. А еще… еще был Джек… Маленьким он так напомнил Бурхану Бату, что даже захотел сделать его своим слугой, чтобы Джек был всегда рядом. Но побоялся… Амарок могли вспомнить его сына, найти в этом всем связь и убить мальчишку. Тогда он решил просто видеться с ним, когда мог, и давал какие-то поручения. Но один раз не уследил за непоседой — и тот обжег свои ноги. А когда Джек вырос, он стал практически главным каналом связи Лиги с Бурханом.

Йона еще раз взглянула на Джека, на его лицо — счастливое от того, что диск города занимает все больший обзор перед ними. Она была рада за него, и… и завидовала немного, что ему есть чем заполнить свою душу. У нее же внутри зияла дыра, и от одиночества и горечи по ночам хотелось выть. Тогда она выходила, бродила вдоль окраин, разговаривая с Маркусом и мамой, и убеждая себя не прыгнуть в океан, чтобы никогда оттуда не возвращаться…

***

Бурое облачение Орди было подпоясано белой веревкой, длинные концы которой свисали вниз; на каждом из них были завязаны по три узла; с пояса свисала цепь бусинок. Это был хабит, монашеское одеяние. Теперь Орди был андроидом — он все-таки прошел апгрейд и выглядел как человек: рост метр девяносто два, темные волосы, карие глаза, слегка смугловатое лицо с правильными, математически выверенными чертами — сделал он это намеренно, чтобы люди понимали, что перед ними машина; и теперь он был Брат Орди — за два года так стали обращаться к нему все, и порой даже Йона. Все потому что он сам называл остальных не иначе, как братьями и сестрами; даже к объектам природы он обращался: брат Солнце, сестра Луна…

— Выборы, кстати, прошли удачно для Бурхана, — сказал Орди. — Он остается маршалом на еще одну каденцию.

Это было одним из нововведений, которое приняли незамедлительно: Атлантис тоже перешел на именование главы государства маршалом и его выборы каждые два года. В следующую каденцию Бурхан хотел отказаться от руководящей должности, считая себя недостойным управлять. Но местные не давали ему уйти — и благодаря его авторитету, и из-за страха, что придется самим принимать решения — ведь они так привыкли к подчинению за многие годы своего существования здесь. И все же, они все были согласны спустя несколько каденций ввести правление Конвента маршалов, как в большинстве других полисов Конфедерации.

— Это хорошая новость, — улыбнулась Йона. — Как Ахиллес?