Йона

— Спасибо! — Она была искренне благодарна подруге за поддержку.

— Ты, главное, помни: будь недоступной. Чуть-чуть холодной. Но не совсем — не переборщи.

Йона рассмеялась.

— Хорошо, наставница! — сказала она.

***

После обеда они с мамой копались в огороде. Мама накрывала рассаду капусты листьями лопуха, которые Йона натаскала ей с конца огорода, где он разросся в изобилии.

Глядя на то, как мама, склонившись, бережно кладет каждый лист, чтобы не сломать, не примять капусту, Йона, наконец, решилась:

— Мам!

— А? — не поднимая головы, произнесла Вера.

— Ты знаешь Маркуса?

Вопрос обжег сознание Йоны, сердце заколотилось, как бешеное. Вот он, момент истины.

— Знаю. А что? — сказала Вера и встала прямо. Она обтерла пальцы от влаги и грязи, глядя при этом не на них, а на Йону.

— Как ты считаешь, — продолжила Йона, неумело сдерживая дрожь в голосе, — он — хороший парень?

— Хороший, — сразу выдала Вера. — А почему ты спрашиваешь?

Йона замялась, у нее в голове лихорадочно проносились варианты дальнейшего разговора, и ни один она не могла выдавить из себя.

— Ну, знаешь... Как это... В следующую субботу кино будет...

Йона замолкла, не в силах вымолвить ни слова дальше.

— И? Кино будет? И? — настойчиво спрашивала Вера.

— Маркус меня пригласил меня сходить с ним в кино.

Наконец-то! Сознание Йоны ликовало, она это сделала, при этом всю ее трясло мелкой дрожью.

Вера улыбнулась. Йона знала: эта теплая улыбка, легкий прищур и расслабленная поза означали поддержку, принятие. Йона успокоилась и продолжила:

— Ну и, в общем...

— В-общем, вы встречаетесь, — перебила ее Вера.

— Да, — сказала Йона, потом резко округлила глаза. — Откуда ты знаешь?

— Весь поселок знает, только мне дочурка ничего не рассказывает. Все жду и думаю: когда же решится? — улыбаясь, говорила мама.

Йона чуть не заплакала, обошла грядку с капустой, чтобы подойти к маме, и обняла ее. Вера неуклюже, боясь запачкать, обняла ее в ответ.

— Вот и выросла моя девочка, — негромко и тепло произнесла она. Йона взглянула на маму: в ее глазах были слезы.

— Не плачь, — зашептала Йона. — Все хорошо.

— Все хорошо, — улыбнулась Вера, и тыльной стороной ладони вытерла глаза, оставив небольшие грязные разводы.

— У тебя испачкалось. Я сейчас салфетку принесу.

Когда Йона вернулась, мама сидела на скамейке у двери на задний двор. Йона присела рядом и отерла росчерки уже подсохшей грязи под мамиными глазами.

— Ты спрашивала хороший ли он или нет, — сказала Вера, после того, как Йона закончила. — Я знаю Хесуса, и хорошо знала всю их семью. И Эланор, пока... пока она была жива. Никогда не предадут, не обманут. На них можно положиться во всем. Хесус и Эланор всегда, сколько я их знаю, были такими, такими же воспитали и своих детей. Они очень хорошие люди: очень яркие, и очень верные, очень страстные.

— Я уж убедилась, — усмехнулась Йона.

Мама рассмеялась.

— Как давно вы встречаетесь?

— Два месяца. Почти. С начала апреля. Он подошел ко мне, когда я шла со стрельб и подарил цветы. Потом проводил до окраины.

— Кажется, я помню тот момент, — улыбнулась мама. — Ты пришла такая взволнованная, сказала, что нарвала цветы по дороге. А я думаю: где же она могла нарвать такие цветы в апреле? Никак теплицу чью-то обнесла...

И мама хитро улыбнулась.

— Да, — улыбнулась Йона в ответ и покрылась легким румянцем, — это тот самый день... Мне нужен твой совет, мама.

— Спрашивай. Но мне кажется, я знаю, о чем ты хочешь спросить — должна ли ты продолжать встречаться с Маркусом, если ты такая, какая ты есть?

Йона кивнула.

— Понаблюдай за ним, подготовь его мягко, осторожно. Мне кажется, он примет тебя. И если я окажусь права — вы будете очень счастливы. Счастливее нас с Эваном.

Мама вздохнула при упоминании отца.

— Тоже начинать с Ци? — спросила Йона.

Вера помотала головой.

— Нет. Ему сразу правду надо говорить. Это, знаешь, такая тонкая материя — выдумка за выдумкой, потом запутаешься во вранье. Это все может сломать.

— А если он не удержит тайну? — спросила Йона.

Вера ответила не сразу, обдумывая ответ.

— Удержит, — сказала она твердо. — Он как Эланор, очень похож характером, не только внешне.

Мама улыбнулась, взглянула на дочь с прищуром:

— И если у вас все по-настоящему. У вас ведь все по-настоящему?

— По-настоящему, — улыбнулась Йона.

Вера притянула ее, поцеловала в макушку, погладила по голове.

— Вот и хорошо, — сказала Вера и крепко обняла. Потом отпустила из объятий и взглянула широко открытыми глазами. — Слушай, у тебя же теперь будет фамилия!

— Мама! — воскликнула Йона.

— А что? Раньше жены брали фамилии супругов. Ты тоже можешь! Будешь Крус!

Йона усмехнулась:

— Рано еще обо всем этом говорить. — Она сделала вид, что возмущена, что ей стыдно. Но в действительности ей было очень приятно.

— Приведи его как-нибудь к нам, — сказала мама.

Йона взглянула на нее с надеждой:

— Правда, мама?

— Правда.

Йона снова покрылась румянцем, внутри все трепетало. Было так неожиданно, неловко и приятно разговаривать об этом с мамой. Они еще долго сидели на лавочке, вспоминая всякие события из жизни и перешучиваясь. И Йоне было так хорошо, как, наверное, никогда прежде...

***