Иосафат Барбаро. Путешествие в Тану

Естественно, что Барбаро всегда интересовался торговлей и ее деятелями. Он отметил, что в татарском «войске» (т. е. в [49] передвигающейся орде) всегда были купцы, либо торговавшие в степях, среди татар, либо следовавшие степными путями в иные страны (§ 31). Ради безопасности, делая большие переходы по пустынным местам, купцы старались соединяться в группы или примыкать к многолюдным караванам. Когда Барбаро уехал из Персии на Кавказ, намереваясь идти в дальнейшем через Татарию, среди его спутников было много купцов из татар (§ 39). Особой и весьма значительной для татар была торговля лошадьми и верблюдами, а также отборными быками и курдючными баранами, причем торговали животными не на месте, а перегоняли их на огромные расстояния (§ 34) — в Персию и в Россию, в Польшу и в Трансильванию. Барбаро видел, находясь в Тане, проход этих покрывавших всю степь табунов и стад и наблюдал их появление в Персии, где их распродавали.

Выступала в повествовании Барбаро и внутренняя жизнь татарской орды: он рассказал о мусульманстве татар, особо отметил скрыто существовавший в их среде шаманизм, остановился на их несложной судебной практике и на поразившем его (как в приазовских степях, так и у прикаспийских туркменских племен) зрелище людей, которые по очереди с коленопреклонениями приближались, откинув в сторону оружие, к шатру повелителя, а он выслушивал их разнообразные просьбы.

Некоторые описания Барбаро перекликаются со сведениями, полученными на два столетия раньше, чем писал наш автор, — в сочинениях Плано Карпини и Рубрука. В обычаях, укладе жизни татар не происходило резких перемен, и как в XIII в. Плано Карпини и Рубрук, так и в XV в. Барбаро (и Контарини) в общем одинаково писали об устройстве и перевозке татарских жилищ,[138] об оружии, о пище, об одежде и о многом другом. Свидетельства Барбаро, однако, имеют свою особую ценность: они точны хронологически, так как отражают окружение Таны за ряд лет, которые прожил там автор. Его известия имеют характер более обстоятельной осведомленности по сравнению с данными других очевидцев из-за того именно, что он долго находился рядом с татарами и длительно их наблюдал, живя порой общей с ними жизнью, а другие писали только о том, что успели заметить проездом. Благодаря источникам, осветившим разные периоды существования знаменитой венецианской колониальной периферии в различных ее пунктах, мы знаем — в общих, конечно, чертах — историю Таны. Но благодаря записям Иосафата Барбаро мы имеем редкую и интереснейшую картину жизни малого, однако единственного в своем роде городка-фактории, причем жизни, показанной с тех ее сторон, которые обычно не сохраняются в истории, особенно если речь идет о самом отдаленном захолустье того Средиземноморья, в пределах которого в иных [50] местах жило и действовало так много наиболее блистательных средневековых городов.

В состоянии торговли, связанной с Таной, различаются два периода: первый — до разрушения Таны Тимуром в 1395 г., второй — до взятия Константинополя турками в 1453 г. Последние годы, когда проливы целиком принадлежали туркам, и для генуэзцев в Каффе, и для венецианцев в Тане были не более чем только доживанием. В Каффе оно закончилось в 1475 г., а в Тане, надо думать, раньше, так как в 1463 г. началась война Венеции с Мухаммедом II. Отчетливых сведений о конце Таны нет.[139]

В зависимости от характера этих двух периодов менялся и состав товаров, и масштаб торговли.

Для первого периода, т. е. для XIV в., достоверным источником является трактат Франческо Бальдуччи Пеголотти, где Тане уделено немало внимания,[140] и откуда можно почерпнуть перечисление проходивших через нее товаров. Прежде всего, надо напомнить, что Пеголотти, знаток международной торговли своего времени, связывает Тану с громаднейшим из средневековых торговых путей — с путем в Китай.[141] Путь Тана — Ханбалык подтверждает важность географического положения Таны, как наиболее выдвинутого на восток, начального для европейцев пункта сухопутного направления в страны Поволжья, Средней Азии, Китая, Индии. Пеголотти заявлял, что этот путь на всем его протяжении «вполне безопасен как днем, так и ночью» (il cammino d'andare della Tana al Cattaio e sicurissimo e di di e di notte), но все же советовал пускаться по нему отрядами не менее чем по 60 человек: тогда, успокаивал он, идти можно так же уверенно, «как по собственному дому» (anderebbe bene sicuro come per casa sua).