Йошкин дом

Камушек, камушек, еще камушек. Камушек на камушек — башенка. Камушек побольше — в подножье, а на него, один над другим, — камушки поменьше. Камушек, камушек, еще камушек. Верхний качается, сейчас упадет. Но на него кладется еще один, а потом еще. Теперь они качаются втроем.

Камушек: Геля. Была. То есть до сих пор, конечно, есть Геля, но другая. Можно сказать: вылечили, а можно — и наоборот. Никаких голосов в голове, никаких кошмаров, никаких приступов, но и никакой радости от этого. Так себе Геля, если честно. Тупая и усталая, голова совсем не варит и сил нет. Говорят, от лекарств.

Камушек: мальчик. Мальчику даже не успели дать имя, все произошло слишком быстро. Мама обещала без Гели имени мальчику не давать. Мама клянется, что с мальчиком все в порядке. Мама рассказывает, что мальчик спокойно спит по ночам, хорошо ест и уже поднимает голову. Мама и сюда к Геле ходит нечасто, потому что мальчика не с кем оставить. Геля просила, чтобы мальчика приносили ей самой, хотя бы изредка, но мама воспротивилась, и врачи тоже. Говорят — не место.

Камушек: врачи. Один из них сейчас сидит и смотрит на Гелю из окна. Из его окна весь садик не виден, видна только та часть, которая возле беседки, но Геля именно там, возле беседки, и сидит на земле. Там растет куст и есть тень от солнца. Геля сидит под кустом на земле и строит пирамидку из камушков, а врач стоит у окна и смотрит на Гелю. Это его она просила разрешить маме приносить мальчика. Это он ей сказал «нельзя». А сейчас он так смотрит, как будто ему Гелю жалко. Смешной. Если тебе так жалко — разрешил бы мальчика, нет?

Камушек: молоко. Молоко надо сцеживать каждый день, лучше по нескольку раз в день, иначе молоко попадет. Неважно, сколько Геля еще тут останется, важно, чтобы у нее после этого еще оставалось молоко. Сцеживаться лучше сразу после сна, раз, потом после обеда, два, и вечером еще раз, три. Можно было бы еще чаще, но от «еще чаще» грудь болит, да и сил нет. А если не сцеживаться, грудь становится каменной и тянет вниз.

Геля встает, поправляет грудь, косится на врача и идет сцеживаться. Сцеживается она в душе, там удобнее всего. Во—первых, душ можно запереть изнутри, а комнату нельзя. Правда, душ снаружи тоже можно открыть, если принести такой специальный ключ, у всего персонала он есть, но обычно они в душ не ломятся, только если по особо веской причине. Про Гелю все знают, что она ходит в душ сцеживаться, да она и не скрывает, и никто к ней не заходи из персонала, а у больных нет ключа.

Молоко выдавливается легко и течет сильными струями, выливаясь на живот и стекая по ногам вниз на кафельный пол. Обычно Геля пускает душ и, сцеживаясь, стоит под водой, чтобы сразу же смывать с себя молоко. И все равно видно как оно течет, вода не успевает смыть сразу, тут, в больнице, слабый напор воды, экономят они, что ли. Молоко течет, как будто белые дорожки по коже бегут. Молочная река, кисельные берега, вспоминает Геля, было что—то такое в детстве. Кисельные берега — это теперь она сама, вон какой живот и какие ноги, куда там кисель, это уже не кисель, это студень. Геля равнодушно смотрит вниз на себя и продолжает давить на грудь. Кисельные берега — ерунда. Молочные реки — тоже ерунда. Сейчас она доцедится и пойдет спать.

Камушек, камушек, еще камушек. Цедиться тяжело, потому что очень устают руки и грудь. Грудь тянет вниз, руки тоже, и хочется упасть прямо в душе и заснуть. Говорят, что спать все время хочется тоже от лекарств. Может быть. Но если молоко не пропадет, мальчика можно будет кормить еще долго и он будет здоровый, а не больной, и это самое главное. Сейчас Геля поспит, и надо будет идти к врачу. Камушек: врач. Врач разговаривает умные разговоры, и от них иногда лучше, иногда хуже, а иногда никак. Камушек: разговоры. Разговоров ни с кем, кроме врача, лучше вообще не вести. Не поможет. Камушек: помощь Говорят, если сюда в первый раз попасть, пока человек молодой, то второй раз можно и не попасть, вылечат. Только нужно пить лекарства, слушаться врачей и не убегать домой. Геля молодая, так что врач говорит, что шанс у нее есть. Камушек: силы. А сил нет.