Читаем Иосиф полностью

Христос заповедь «не убий» завещал. Его самого убили, хотя он Бог. Но он своей жизнью великое дело оплатил – мировую религию Спасения. Необъятное наследие оставил, на все века. А я что оставил бы, если бы меня в 33 года убили? Ничего. Разве что посмеялись бы надо мной, глупым. Господь царствие небесное людям открывал. А я царствие земное дерзнул построить. Не отдавать себя на распятие первым встречным бандитам вроде Свердлова, а задуманное делать. Вопреки всему. Христианского смирения, выходит, лишен? Не могу себе даже представить, что со страной стало бы, если бы я ее смиренно троцкистам на поживу отдал. Надо Страшного Суда дождаться. Тогда и станет ясно, по- божески я поступал, или нет. Знаю, гордыня это, непомерная гордыня. Но ведь и промысел Божий. Не зря же с юности в себе дерзость чувствовал, весь мир переделать. Не каждому такая дерзость дается. От поповской морали ушел, церковь меня разочаровала, и в марксовой науке тоже разочаровался. Не получалась в России революция по Марксу. Пришлось все по-своему делать. Все свое изобретать. И религию свою пролетарскую, с Иосифом-богом, и социализм свой советский, доморощенный. Может я и не хотел бы такой судьбы, но вела меня какая-то невидимая рука. Писал кто-то на небе мой земной путь. Знаю, писал. Сколько тайных метаний было, сколько слабости и неуверенности в себе чувствовал, какие тревоги и страхи пережил! А оглянешься – чеканный почерк у товарища Иосифа. Тоже, ведь, не случайно….

Лаврентий не уходил, сидел, пригорюнившись, и чувство жалости защемило душу Иосифа. Несчастный он, этот грузин. Много ему Господь дал. Организаторский талант, светлый ум и много всяких способностей. Но попал в жернова большой власти, изломался, извратился. Подлым стал, лицемерным. Не узнать того Лаврентия, который умел все точно и добросовестно выполнять. Он ведь, был одним из немногих, о которых можно сказать – этот идет путем служения. Лишь такие, как Лаврентий могли решать не решаемые задачи. Советская атомная бомба лежит за пределами возможного. Добиться такого в разоренной войной стране мог только подвижник. Он добился. Много жизней это стоило. Без заключенных ГУЛАГа ничего бы не смогли. Это Лаврентий такую адскую кухню организовал. Секретные города и атомные объекты построил. Силами заключенных. Страшное жертвоприношение. По моей воле сделанное. Скоро спросят меня на Страшном Суде за это жертвоприношение. Что мне ответить? Был ли иной путь создания ядерного оружия в то время?

Уже сегодня мои враги твердят, что если бы не советская тирания, то Запад не стал бы делать атомной бомбы. Мерзавцы и негодяи! Если бы не наша тирания, страшными муками создавшая свою бомбу, то США испепелили бы нас еще по плану «Дропшот». Потому что их ненависть к нам не в 1917 году зародилась и не завтра закончится.

Наконец, Лаврентий встал, как-то неуклюже потоптался у дивана и быстро вышел.

А он углубился в прошлое, в те времена, когда начиналось втягивание в борьбу, превратившую его, молодого романтика революции в беспощадного прораба пролетарской стройки.

Иосиф не входил в большевистский синклит очень долго. Даже летом 1917 года, когда Ульянов бежал от Временного правительства к финнам, а он остался руководителем Партийного центра по вооруженному восстанию, его быстро оттеснили в сторону два небывало энергичных деятеля – Троцкий и Свердлов. Оба появились в Питере как чертики из шкатулки. Оба никогда не состояли в руководстве партии, но энергично вмешались в подготовку восстания и вскоре держали все нити в своих руках. И делали все возможное, чтобы не допустить Ульянова в Смольный накануне октябрьского переворота. Иосиф мало знал Троцкого и был лишь шапочно знаком со Свердловым по ссылке. Тот вообще не числился в РКП (6) до 1917 года, но, примчавшись в Питер из Екатеринбурга, сразу стал вести себя как завзятый вождь. Будто за ним стоит какая-то сила, о которой ни Ульянов, ни другие товарищи не знали. Лишь много позже Иосифу стало известно, что два брата Свердлова тесно сотрудничали с теми же еврейскими финансистами в США и с французским правительством. То ли поэтому, то ли по какой-то другой причине, но Свердлов вел себя так, будто завтра возглавит партию. После переворота все начало развиваться в удивительном для Иосифа направлении. Сначала Председателем ВЦИК был избран Лев Каменев, который пробыл на своей должности всего две недели. Потом, этого, довольно покладистого человека увольняют с формулировкой «за дезорганизаторскую политику и неподчинение ЦК» и тут же Ульянов неожиданно для всех, предлагает на пост председателя ВЦИК кандидатуру Свердлова. Почему из всего руководящего состава он избрал никому неизвестного, но предельно наглого и бесцеремонного пришельца, о котором было лишь известно, что царская полиция разыскивала его за организацию массовых беспорядков, сопряженных с убийствами и грабежами? Кто вынудил Ульянова к этому шагу? Те же силы, которые прислали в Питер Троцкого?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского флота
Адмирал Советского флота

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.После окончания войны судьба Н.Г. Кузнецова складывалась непросто – резкий и принципиальный характер адмирала приводил к конфликтам с высшим руководством страны. В 1947 г. он даже был снят с должности и понижен в звании, но затем восстановлен приказом И.В. Сталина. Однако уже во времена правления Н. Хрущева несгибаемый адмирал был уволен в отставку с унизительной формулировкой «без права работать во флоте».В своей книге Н.Г. Кузнецов показывает события Великой Отечественной войны от первого ее дня до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное