Иосиф Бродский глазами современников (1995-2006)

Я как раз была в США, работала над своей первой книгой о поэзии Иосифа, и однажды в апреле или в мае он заметил мимоходом: «В воздухе запахло нобелевкой». Но, как вы знаете, в том году Нобелевскую премию дали Чеславу Милошу, и Иосиф, который, как вы говорите, был исключительно профессионален, очень радовался за Милоша.

Так что, он на самом деле хотел?

О да,хотел.

Я спрашиваю, хотел ли он, потому что выглядел он очень несчастным. Хотя, конечно, есть такая еврейская молитва: «Да не сбудется то, о чем я молю».

Я полагаю, вы встретились сИосифом тогда не в первый раз.А где и когда вы с ним познакомились?

Я познакомился с ним в доме Рене Брендель, но он у них тогда не останавливался, а снимал что-то (или кто-то пустил его пожить) под горкой в Саут Энд Грин, а после ужина у Рене (мы сильно выпили, но были в очень хорошем настроении) мы дошли до его дома и пили там уже вдвоем. У него там была впечатляющая коллекция виски. Это было еще до того, как я побывал в России. После этого мы встречались еще пять-шесть раз. Ни о чем существенном мы не говорили. Я чувствовал, что ему приятно со мной, а мне было приятно с ним.

Не помните ли вы каких-тозанятных разговоров с Иосифом?

Да, однажды я рассказал ему, как я не интервьюировал Светлану Алилуеву. Дело в том, что, когда она попала к американцам и они прятали ее в Америке, меня и Трумэна Капоте должны были на самолете доставить в ее тайное убежище, где мы могли бы задать ей наши вопросы. Все это дело строго контролировалось ЦРУ, для них это был большой пропагандистский козырь. До того она жила в Индии, и никто не знал, что ее перевезли в Америку. Интервью должно было прежде всего появиться здесь, в Англии, в «Обсервере», затем в «Пари- ' матч», который тогда еще был наполовину приличным изданием, и в «Шпигеле», то есть всемирный размах… Грандиозный заход с пропагандистского козыря. Меня попросили показать заранее, для примера, пару вопросов из тех, что я собирался задать. Я понимал, что ничего не знаю о России, и никто из нас в те времена ничего не знал о России, но я решил, что задам два вопроса, которые бы задал любому беглецу (и я задал их на этот раз Иосифу): «Что заставило вас бежать именно в ту страну, в которой вы теперь находитесь?» и «Какие перемены в стране, которую вы покинули, заставили бы вас туда вернуться?» Пришлось Иосифу попотеть.

На второй вопрос он ответил?

На самом деле нет. Знаете, как косноязычен он иногда бывал.

Да, потомучто, несмотря на репутацию холодного рационалиста, он был человеквесьма эмоциональный . Даже по-русски он мог быть порой косноязычен, поскольку старался любойценой избегать клише, о чем бы нишла речь. Было видно , как он старается найтиоригинальный способ для выражениясвоей мысли. Читалли он что-то из вашихроманов?

Не имею ни малейшего понятия. Думаю, что нет.

Я думаю, что да, потому что в эссе «Коллекционный экземпляр» имеется прямая аллюзия на одну из ваших вещей: «Что было намного холоднее — это точно. По крайней мере для шпиона, который явился с жары». А вы до того, как познакомились с ним, читали что-нибудь из его стихов или прозы?

Я читал большинство эссе, которые вошли в книгу «Меньше самого себя». Мне особенно понравились про Ахматову и про Ленинград.

Как вы думаете, какие-то из этих эссе могли быть написаны англичанином или есть в них нечто, выдающее русскость автора?