Иосиф Бродский глазами современников (1996-2005)

Иосиф очень помог мне с переводом этих стихов, несмотря на то что до тех пор я ничего подобного не делал. Я старался как мог, и перевод был напечатан в нескольких журналах в Англии и в США. Помню, что "Ньюйоркер" счел невозможным оставить мою фразу "so it goes" в стихотворении "Йорк", потому что в Америке эта фраза стала крылатой после романа Курта Воннегута "Бойня номер пять". Кто-то изменил эту фразу на "and so on". Иосиф приписал на полях рукописи "etcetera", но этот вариант был хуже. Были и другие мелкие замечания и замены — все они согласовывались с Иосифом, не со мной, но в принципе можно сказать, что перевод этого цикла, который был напечатан в журналах, делал я. "Каменные деревни", вошло с тех пор в несколько антологии, транслировалось по радио и т. д., при этом обычно о нем говорят как о написанном под влиянием Ларкина — это нелепо, потому что сам Иосиф был о Ларкине невысокого мнения. Славы мне эти переводы не принесли, и вскоре Иосиф несколько переработал одно или два стихотворения перед тем, как включить их в "Часть речи". Там же он обезоруживающе объяснил причину такой переработки: "Мне хотелось бы поблагодарить каждого из моих переводчиков, потративших долгие часы на передачу моих стихов по-английски. Я взял на себя смелость переработать некоторые переводы с целью приблизить их к оригиналу, хотя, возможно, пожертвовав при этом их гладкостью". "Гладкость" в моих переводах означала одно из самых ругательных слов в лексиконе Иосифа — "cute"[185]. Я не стал дурно истолковывать то, что Иосиф частично переписал мои переводы; напротив, я был очень счастлив оказаться в подмастерьях у гения, который считал это само собой разумеющимся.

Ставили вы когда-нибудь под сомнение компетентность Иосифа в английском языке?

Знаете, да. Как преподаватель английского, поначалу я это делал постоянно, но когда обнаружил — с некоторой долей отчаяния, — что Иосиф вовсе не расположен прислушиваться к моим здравым замечаниям, смирился. Если конечный вариант перевода устраивал Иосифа и его издателей, то кто я такой, чтобы возражать? Как сказал У. С. Филдс: "Если у вас не получится один раз, попробуйте еще раз; если и во второй раз не получится, бросьте. Не стоит выставлять себя дураком". Я был любителем в том мире, где он должен был выживать как профессионал. Я просто хотел предостеречь его от элементарных ошибок, вроде той, которую он сделал в "Трех рыцарях", где он принял мое множественное число "carp" за опечатку и исправил на "carps". Этот ляпсус так и переходил из публикации в публикацию, несмотря на мои возражения. Были и другие примеры такого рода.

Бродский воспитывался на традиции миметического стихотворного перевода, согласно которой любой другой перевод, не стремящийся к точной передаче оригинала, не имеет права на существование. Просил ли вас Иосиф соблюдать его рифмы и размер?

— Я понимал, что он лишь до некоторой степени удовлетворен переводом цикла "В Англии". Он стал уговаривать меня переводить миметически, сохраняя точную форму оригинала и даже схему рифмовки — довольно непривычный подход для Англии, в который я сам к тому же не слишком верю. Мы никогда не сотрудничали в том смысле, что никогда не работали над стихотворением вместе. Я переводил, он правил, не вдаваясь в долгие обсуждения. "Я тут кромсал твои шедевры", — безжалостно заявлял он, лишь только я возвращался с работы. Он так же иронически посмеивался, если заставал меня за подсчетом слогов. Меня раздражало, что он относится к переводу как к разгадыванию кроссворда. Переводчик на это ответил бы, что у кроссворда есть заведомое решение, тогда как перевод можно "решать" до бесконечности. В конце концов, и без фонтана красноречия Иосифа, "перевод рифмованной поэзии на английский с соблюдением рифмы — самое трудное из всех искусств", как сказал Роберт Конквест. Кстати, будучи услужливым дилетантом, я счастлив был работать бесплатно, хотя Иосиф приходил от этого в ярость: "Никакого этого долбаного Красного Креста! Разве я когда- нибудь просил тебя работать бесплатно?"