Иосиф Бродский. Вечный скиталец

– Ну если следовать Иосифу, то язык – нечто данное нам свыше, некая субстанция и больше, и глубже, и протяженнее во времени, нежели человек или даже человечество. Вот, допустим, что это огромное живое существо – русский язык – созревает до такого момента, когда ему требуется поэт, который помог бы в совершенной форме зафиксировать современное состояние языка, открыл бы ему дорогу к дальнейшему движению. И этот язык выбирает маленького еврейского мальчика в антисемитской стране, зная, что он пройдет через страдания; вдыхает в него поэзию, зная, что истинный поэт в этой стране либо гибнет, либо подвергается изгнанию. Он дает ему выжить, стать знаменитым и исполнить порученную ему миссию.

– Последний вопрос. Расскажите, как он умер.

– Накануне вечером у них с Марией были гости. Разошлись поздно. Иосиф Александрович поднялся в свой кабинет наверх. Сказал, что поработает немного, разберет какие-то бумаги. Он частенько делал так вечерами. И, когда засиживался допоздна, оставался спать в своем кабинете. Поэтому в тот вечер Мария не удивилась, что он не спустился вниз, не пришел в свою постель… Утром раздался телефонный звонок, она поднялась наверх, чтобы его разбудить, и не смогла открыть дверь. Он лежал на полу, кажется, даже в очках. То есть он, видимо, сидел, потом поднялся, чтобы спуститься вниз, и упал. Разрыв сердца. Страдал ли он при этом? Надеюсь, что он умер очень быстро…

После прочтения таких интервью и воспоминаний Полухиной появляется твердое убеждение: чем больше Бродского влюбленные дамы будут сравнивать с Пушкиным, уверять, что все поэты ушиблены, вознесены или раздавлены им, что он сделал для русского языка больше, чем Даль и все поэты Серебряного века вместе взятые, тем быстрее пройдет этот морок и Бродский займет свою нишу маргинального поэта-эмигранта, которого, кстати, не все на Западе так уж превозносили, как эта распростертая подле его ног русско-английская профессорша.

Гений Малевич, лауреат Бродский и профессор Ганнушкин

Сегодня российскому читателю беспрерывно внушают, что Запад боготворит Иосифа Бродского, что чуть ли не все литературоведы и философы являются его апологетами. Это далеко не так. Думая, чем же опровергнуть это наваждение, я выбрал устное выступление, но глубоко продуманное эссе Маркса Тартаковского. Маркс Самойлович – младший мой однокашник по Литературному институту – настоящее дитя перестройки, автор книг, опубликованных в Москве: «Человек ли вершина эволюции?» («Знание»,1990), «В поисках здравого смысла» («Московский рабочий», 1991), «Акмеология» (ИМЖ «Панорама», 1992), «Homoeroticus» («Панорама», 1993), «Историософия. Мировая история как эксперимент и загадка» («Прометей», 1993; на титуле: «Рекомендовано Государственным комитетом Российской Федерации по высшему образованию»), других, менее значимых, а также автор ряда работ по проблемам истории и актуальной политике, опубликованных в России, Израиле, Германии, США.

С 1994 года, с окончательной победы пещерного капитализма в России – он живет в Германии. В «Русском переплете» ведет обозрение «Обозрение Маркса Тартаковского«.

Одна из последних его книг – «Откровение Торы. Моисеевы Пятикнижия и реальности нашего века». Она имеет трогательное посвящение:

Рожденным в один день 5 марта,
но разделенным огромной исторической эпохой, —
отцу моему Самуилу Аврумовичу,
прожившему полжизни в черте оседлости,
и сыну моему Косте, солдату Израиля.

В аннотации от редакции сказано: «Существует ли где-нибудь «христианская цивилизация»? – задается вопросом «Независимый исламский информационный канал Islam.ru» (сентябрь 2003) и разъясняет: «Христианским» можно считать только такое государство, законодательство которого базируется на Библии. Последние формы «христианской государственности» – это абсолютистские монархии Европы, рухнувшие под напором либеральных идей, выдвинутых масонскими кланами Франции, Англии и Северной Америки. Сегодняшняя западная цивилизация не имеет ничего общего с христианскими ценностями, это либерально-масонская цивилизация. Она трансформируется сегодня в идеологию языческой вседозволенности, поедающей саму себя. Наркоман, пользующийся своей свободой употреблять наркотики, теряет и саму эту свободу, и вообще человеческий облик. Религии монотеизма – Исламу – противостоит не христианство, сохранившее за собой, в основном, только культ, не влияющий на политику государства, а либералистское неоязычество с культами Молоха, Венеры, Диониса и т. д., выступающими под другими именами».