Иосиф Григулевич. Разведчик, «которому везло»

Выйдя на свободу, Григулевич снова включился в подпольную партийную работу, но в августе 1933 года был неожиданно вызван повесткой в прокуратуру, где ему предложили в двухнедельный срок покинуть Польшу. К тому времени Иосиф уже был настолько заметен и в Польше, и в Литве, что переход на нелегальное положение не гарантировал ему безопасности. Поэтому по рекомендации Литовского коммунистического бюро и руководства КПЗБ он выехал через Варшаву в Париж, где находился один из польских центров эмиграции. «Я мог бы уехать в Советский Союз, и это было бы для меня величайшим счастьем, — отметил Григулевич в своих воспоминаниях, — но я видел свой долг в продолжении борьбы против капитала и фашизма».

* * *

К последним месяцам пребывания Григулевича в Вильно иногда относят эпизод его прямого участия в «ликвидации» предателя, который затесался в партийные ряды. Решение о казни было принято руководством литовской компартии, и двадцатилетний Иосиф, как утверждается в некоторых публикациях, «с радостью» вызвался привести приговор ЦК в исполнение. Трудно сейчас установить, кто запустил эту выдумку в оборот. Возможно, это произошло из-за искажений памяти какого-нибудь отставного ветерана КГБ, имевшего доступ к фонду агентурных дел и невольно «наслоившего» их содержание. Так рождались многие «черные легенды» о сотрудниках разведки. Попробуй потом докажи, что легенда обязана своим рождением «отдельно взятому склерозу». Автору пришлось порядком попотеть в поисках человека, который мог бы авторитетно подтвердить или опровергнуть этот факт.

Можно с уверенностью сказать, что Иосиф не имел отношения к той расправе с предателем, которая действительно имела место в Литве в начале 30-х годов. Человек, который привел приговор в исполнение, был ровесником Григулевича, жил и учился в Литве, после «акции» был вынужден бежать во Францию, где работал по заданиям НКВД против «хорьков» (троцкистов). Перед началом Великой Отечественной войны вернулся в Советский Союз. Он продолжил свою учебу в одном из химических вузов и со временем стал, как и Григулевич, академиком…[5]

* * *

В Варшаве, на пути во Францию, Григулевич впервые соприкоснулся с деятельностью Международной организации помощи революционерам (МОПР). На явочной квартире ему были вручены контактные адреса, деньги на поездку и паспорт с «железной» французской визой. В начале октября 1933 года Иосиф приехал в Париж и, не теряя времени, отправился на встречу с представителем польской компартии во Франции 3. Модзалевским, который взял новичка под опеку. Польская коммунистическая эмиграция в этой стране была хорошо организована, получала немалую финансовую поддержку от компартии Франции и использовала ее «позиции» в государственных и иных учреждениях для устройства своих людей.

Модзалевский помог Иосифу поступить в Высшую школу социальных наук Сорбонны и ввел в польскую редколлегию журнала МОПР. Довольно часто Григулевич выступал на митингах солидарности с народами, находящимися «под пятой фашистских диктатур». Представляли его как жертву фашистского террора в Литве и Польше, что казалось Иосифу некоторым преувеличением. Модзалевский поставил перед ним задачу: «Приобретай опыт международной политической работы, чтобы в будущем тебе можно было давать более серьезные партийные поручения». Вдохновленный этой перспективой, Иосиф колесил по французской столице и ее пролетарским предместьям, совершенствуя свое ораторское мастерство. Он был самым молодым участником кампании за политическую амнистию в Польше и странах-лимитрофах и потому всегда выступал первым. «Тяжелая артиллерия» — секретарь ЦК КПФ Жак Дюкло, писатель-пацифист Анри Барбюс, друг Маркса Шарль Раппопорт выступали последними, «на бис», как вспоминал потом Григулевич.

Особенно насыщен событиями был для Иосифа 1934 год. Фашизм захватывал в Европе все новые позиции, на что Коминтерн отвечал стратегией «народных фронтов». Благодаря журналу Иосиф быстро усвоил специфику работы в МОПР, что доказал на практике. Из группы молодых литовских эмигрантов-пролетариев он создал боевитую мопровскую ячейку, члены которой с наилучшей стороны проявили себя в акциях за освобождение Г. Димитрова. Особенно напряженными были июльские дни, когда реакционные силы, возглавляемые де ла Рокка, попытались захватить палату депутатов французского парламента. «Трудящиеся стали грудью на защиту республиканского строя, — вспоминал Григулевич. — Была объявлена всеобщая забастовка и демонстрация на площади Республики. Манифестация была запрещена властями. Несмотря на это, рабочие вышли на улицы. Произошли столкновения с полицией и фашистами. В этих схватках участвовал и я».

Глава IV. РЯДОВОЙ КОМИНТЕРНА «МИГЕЛЬ»