Иосиф Первый, император всесоюзный

Временное правительство не стало влезать в дебри национальных проблем — оставив их решение Учредительному собранию. Большевики, разогнав оное, начали решать этот вопрос по-своему — благо, из всех крупных российских партий лишь РСДРП(б) зафиксировала в своей программе право наций на самоопределение вплоть до отделения. На первый взгляд, большевики в этом вопросе оказались святее президента Вильсона («четырнадцать пунктов президента Вильсона» — в числе коих «право наций на самоопределение» — считались основой для послевоенного устройства мира). Остальные же игроки на политическом поле России, не отрицая в принципе права национальных меньшинств на сохранение и развитие национальных культур и языков, начисто отказывали националам в праве на национально-территориальную автономию. Русские же радикальные националистические движения (Союз русского народа, Русский монархический союз, Союз Михаила Архангела) вообще настаивали на том, чтобы гражданские, политические и культурные права нерусских народов были вообще низведены до минимального уровня.

* * *

Вследствие Октябрьского переворота и распада центральной власти (временного, разумеется) в европейской и закавказской частях страны было провозглашено десять независимых государств — да еще в Средней Азии вместе с ранее существовавшими и формально уже автономными Хивой и Бухарой возникли еще две антибольшевистские автономии с центрами в Коканде и в южном Казахстане (Алаш-Орда).

Если подходить сугубо формально, то возникновение этих государств было тем самым «правом наций на самоопределение вплоть до отделения», каковое большевики начертали на своих знаменах. Но эти лозунги были написаны на этих знаменах, как говорится, «до того». Теперь же, в ситуации «после», следовало незамедлительно внести в указанные лозунги определенные коррективы, благо внешнеполитическая ситуация оставалась крайне сложной и под эту «музыку» можно было от каких-то своих обещаний безболезненно и отказаться.

«В обстановке разгорающейся смертельной борьбы между пролетарской Россией и империалистической Антантой для окраин возможны лишь два выхода: либо вместе с Россией, и тогда — освобождение трудовых масс окраин от империалистического гнета; либо вместе с Антантой, и тогда — неминуемое империалистическое ярмо. Третьего выхода нет. Так называемая независимость так называемых независимых Грузии, Армении, Польши, Финляндии и т. д. есть лишь обманчивая видимость, прикрывающая полную зависимость этих, с позволения сказать, государств от той или иной группы империалистов» — И. Сталин, 1920 год.

То есть большевики, став правящей партией в России, разные новообразованные «независимые» государства решили рассматривать не как состоявшуюся реализацию права наций на самоопределение, а как гнусный сепаратизм местной буржуазии или феодальных элементов (в Средней Азии). Иными словами, в этом вопросе оказались солидарны со своими заклятыми врагами (ведь «белые» бились за Россию «единую и неделимую», о чем с детской непосредственностью и вещали в своих программных документах — что с политической точки зрения было весьма … гм-м-м…прямолинейно и неблагоразумно).

«Выразителями воли народов» национальных окраин большевики решили считать пролетариат, по странному стечению обстоятельств почти везде оказавшийся русским.

* * *

Пока большевики были слабы — местные национальные кадры живо понаучреждали множество суверенных государств. Но, поскольку национальный энтузиазм масс как-то не перерос в желание этих масс защищать свою «независимость» до последней капли крови, в 1918 году большевики начали постепенно эту шарманку сворачивать. Тем более, что идея «вооруженного народа» как механизма защиты завоеваний революции как-то тихо отмерла, зато появившаяся необходимость вооруженной борьбы с контрреволюцией и иностранной военной интервенцией вынудили ЦИК и СНК 15 января 1918 года (именно 15 января, а не 23 февраля!) издать декрет о создании «Рабоче-Крестьянской Красной Армии». Большевики очень быстро осознали необходимость для нормального государства нормальных вооруженных сил — хотя вначале формирующаяся Красная Армия была все же больше внутренними войсками для силового удержания власти РКП(б) внутри страны, то есть карательным элементом советской государственной машины, который, как и всякая замкнутая кастовая система, начал немедленно вырабатывать собственную иерархию подчиненности.