Иосиф Первый, император всесоюзный

А поскольку напряженная ситуация в западном приграничье сохранялась в сентябре и в октябре 1924 года — совершенно естественно, что М. Тухачевский оставался в Западном военном округе до конца октября 1924 г. К тому же в октябре на юго-западную границу выехал и М. Фрунзе.

Сложившаяся ситуация вынуждала перенести открытие съезда ВНО с 15 ноября на середину декабря 1924 года — из-за отсутствия М. Тухачевского, председателя комиссии по созыву этого съезда. А в середине декабря это совещание товарищу Троцкому уже не нужно — к этому времени ситуация в партии выкристаллизуется, колеблющиеся выберут свою сторону в конфликте, парторганизации областей, краев и республик вынесут свои решения — и всем будет глубоко безразлично, что там измышляют военные на своем военно-научном совете.

* * *

В общем, свинью товарищу Троцкому Михаил Николаевич подложил преизрядную.

Товарищ Тухачевский «соскочил» в самый острый момент политической борьбы Льва Давыдовича со своими конкурентами. Осенью 1924 года Троцкий выпускает третий том собрания своих сочинений, включавший речи и статьи 1917 года, которому было предпослано авторское предисловие под названием «Уроки Октября». Если бы Тухачевский, как подряжался, провел в оговоренный срок свою конференцию в Военно-научном обществе (с соответствующими оргвыводами), — «Уроки Октября» были бы последним гвоздем в гроб Сталина и компании (во всяком случае, товарищ Троцкий так планировал). А без этой конференции, без безоговорочной поддержки армии — демарш товарища Троцкого превращался в идиотскую клоунаду на политической арене Советской России. Но, в отличие от обычного цирка — с весьма тяжелыми последствиями для самого клоуна.

И не важно, что в «Уроках Октября» подавляющее большинство фактов было абсолютно достоверным.

КОГДА РЕЧЬ ИДЕТ О ВЛАСТИ — ПРАВДА НИКОГО НЕ ИНТЕРЕСУЕТ!

Не имело значения на самом деле, что все, что писал товарищ Троцкий в своей книге о событиях Октябрьского переворота — имело место в текущей реальности и действующие лица совершали именно те ошибки, которые им инкриминировал Лев Давыдович. Теперь, лишившись поддержки армии и настроив против себя практически всех фигурантов тех октябрьских дней (Каменева, Зиновьева, Бухарина, Орджоникидзе, Рыкова, Ярославского, Ногина, Кирова), наркомвоенмор со скоростью падающего снаряда начал движение в политическую преисподнюю — под радостное улюлюканье партийной массовки.

* * *

Поздней осенью 1924 года произошло то, что и должно было произойти — не прошло и месяца после выхода книги Троцкого, как против него была поднята мощная идеологическая кампания, названная её инициаторами «литературной дискуссией с троцкизмом». Формально она была открыта редакционной статьёй «Правды», написанной Бухариным, «Как не нужно писать историю Октября (по поводу выхода книги т. Троцкого «1917»)». Спустя короткое время в «Правде» были опубликованы три обширные работы, чрезвычайно схожие не только своим содержанием, но и своим названием: доклад Каменева «Ленинизм или троцкизм?», прочитанный на собрании членов МК и московского партийного актива, а затем повторённый на собрании комфракции ВЦСПС и на совещании военных работников; речь Сталина «Троцкизм или ленинизм?» на пленуме комфракции ВЦСПС и статья Зиновьева «Большевизм или троцкизм?». Эти работы вместе со статьями Сокольникова, Молотова и других руководителей партии вошли в спешно напечатанный сборник «За ленинизм», изданный в Москве и других городах. В начале 1925 года был выпущен сборник «Ленин о Троцком и троцкизме. Из истории ВКП (б)»

* * *

Товарищ Троцкий проиграл свою битву с треском.

В конце 1924 года в «Правде» и в местной партийной печати были опубликованы сотни резолюций партийных комитетов, скроенные по образу и подобию резолюции МК, принятой по докладу Каменева. В этой резолюции «Уроки Октября» были названы «грубым извращением истории большевизма и истории Октябрьской революции», «попыткой подменить ленинизм троцкизмом», который «является не чем иным, как одним из видов меньшевизма». Сам факт опубликования «Уроков Октября» был объявлен «нарушением со стороны товарища Троцкого обещаний, данных им XIII съезду», «подрывом единства партии». «Своим выступлением товарищ Троцкий вновь ставит партию перед опасностью дискуссии», и так далее, и тому подобное.

Зато товарищ Сталин из разгрома Троцкого смог извлечь еще одну пользу — и очень немаленькую. Загнать Льва Давыдовича в политическое гетто — это, конечно, было чрезвычайно хорошо. Но и кроме этого дискуссия сослужила товарищу Сталину добрую службу. Он оказался в ней в более выгодной позиции по сравнению с Зиновьевым и Каменевым, поскольку им приходилось защищать самих себя, а Сталин защищал их, выступая как бы в роли беспристрастного арбитра в споре. Кроме того, за октябрьской ошибкой Каменева и Зиновьева ошибки самого Сталина в 1917 году (если они и были) остались как бы в тени. К тому же после того, как товарищ Троцкий так неловко подставился — можно было вообще смело поставить под сомнение роль Льва Давыдовича в Октябрьском перевороте!

* * *