Иосиф Рюрикович-Дракула

13 декабря 1931 года в Кремле немецкий писатель Эмиль Людвиг брал интервью у Сталина. В ходе беседы он задал своему респонденту вопрос: «Сегодня, здесь, в Кремле, я видел некоторые реликвии Петра Великого, и первый вопрос, который я хочу Вам задать, следующий: допускаете ли Вы параллель между собой и Петром Великим? Считаете ли Вы себя продолжателем дела Петра Великого?» На что глава Советского государства ответил: «Ни в каком роде. Исторические параллели всегда рискованны. Данная параллель бессмысленна» (1).

Ответ его был не случаен. Ему не нравилось сравнение с Петром Великим. Больше импонировали ему сравнения с другим правителем России, из другой династии, отодвинувшей от кормила власти династию Рюриковичей. Историческая память не давала покоя одному из лидеров большевиков уже тогда, в 1918 году, когда он принял — как мы это увидим далее — самое живое участие в расстреле потомков тех, из-за кого он и его предки долгие годы проживали в безвестности в то время, как имели и право и возможности управлять страной. Так же она говорила в нем, когда он ставил пометы на полях читаемых им книг о жизни великого предка…

Б. С. Илизаров в книге «Тайная жизнь Сталина» пишет: «Работая с архивом и библиотекой Сталина, я наткнулся на редкое издание пьесы Алексея Толстого „Иван Грозный". На одной из страниц сталинской рукой написано: „Учитель". Невольно мелькнула мысль — Сталин называет деспота Грозного своим учителем… Однако вскоре стало ясно — поторопился.

За этой сталинской пометой стоит нечто большее, чем прямое указание на средневекового кровавого царя как на учителя. Да и помета выглядит не совсем обычно» (2).

Именно! Ученый прав! Все это крайне не обычно! Дополнительным доказательством необычности служат слова Сталина из его выступления на заседании Оргбюро ЦК ВКП(б) по вопросу о кинофильме «Большая жизнь» 9 августа 1946 года: «Или другой фильм — «Иван Грозный» Эйзенштейна, вторая серия. Не знаю, видел ли кто его, я смотрел, — омерзительная штука! Человек совершенно отвлекся от истории. Изобразил опричников, как последних паршивцев, дегенератов, что-то вроде американского Ку-Клукс-Клана. Эйзенштейн не понял того, что войска опричнины были прогрессивными войсками, на которые опирался Иван Грозный, чтобы собрать Россию в одно централизованное государство, против феодальных князей, которые хотели раздробить и ослабить его. У Эйзенштейна старое отношение к опричнине. Отношение старых историков к опричнине было грубо отрицательным, потому что репрессии Грозного они расценивали, как репрессии Николая Второго, и совершенно отвлекались от исторической обстановки, в которой это происходило.

В наше время другой взгляд на опричнину. Россия, раздробленная на феодальные княжества, т. е. на несколько государств, должна была объединиться, если не хотела подпасть под татарское иго второй раз. Это ясно для всякого и для Эйзенштейна должно было быть ясно. Эйзенштейн не может не знать этого, потому что есть соответствующая литература, а он изобразил каких-то дегенератов. Иван Грозный был человеком с волей, с характером, а у Эйзенштейна он какой-то безвольный Гамлет. Это уже формалистика. Какое нам дело до формализма, — вы нам дайте историческую правду. Изучение требует терпения, а у некоторых постановщиков не хватает терпения и поэтому они соединяют все воедино и преподносят фильм: вот вам, «глотайте», — тем более, что на нем марка Эйзенштейна.

Как же научить людей относиться добросовестно к своим обязанностям и к интересам зрителей и государства? Ведь мы хотим воспитывать молодежь на правде, а не на том, чтобы искажать правду» (3).

Не остановившись на этом, Сталин вскоре беседует с режиссером С. М. Эйзенштейном и актером Н. К. Черкасовым по поводу фильма «Иван Грозный» 26 февраля 1947 года. Говорит он им буквально следующее:

«Сталин. Вы историю изучали?

Эйзенштейн. Более или менее…

Сталин. Более или менее?.. Я тоже немножко знаком с историей. У вас неправильно показана опричнина. Опричнина — это королевское войско. В отличие от феодальной армии, которая могла в любой момент сворачивать свои знамена и уходить с войны, — образовалась регулярная армия, прогрессивная армия. У вас опричники показаны, как ку-клус-клан.

Эйзенштейн сказал, что они одеты в белые колпаки, а у нас — в черные.

Молотов. Это принципиальной разницы не составляет.