Иосиф Сталин. Отец народов и его дети

Расследованием, которое сразу же проводила комиссия, было установлено, что Пронякин по своей ошибке на посадке выключил правый двигатель, из-за чего самолет потерял управление. Был обнаружен кран, которым управляются обороты двигателя. Он находился в крайнем заднем положении. Погода к этому ЧП не имела никакого отношения. Налицо ошибка летчика в технике пилотирования.

5 мая 1952 года меня и членов комиссии вызывали в ЦК к Булганину. Разобрались. Никаких оргвыводов не было. Ни я, ни Василий Сталин виновными в этом ЧП признаны не были.

Помню, Булганин, прочитав распечатку радиообмена, которая лежала у него на столе, сделал мне замечание:

– Товарищ Долгушин! Но нельзя же в воздухе так материться, как у меня здесь написано!..

Я пообещал маршалу, что материться в воздухе так больше не буду.

Кстати, на этом же параде, 1 мая 1952 года, из-за плохой погоды Алексей Микоян провел дивизию МиГ-15 поперек Красной площади, а не с севера на юг, как положено. Он просто «заблудился» в низкой облачности. А дивизия Ту-4, которую вели Василий и Лукин, пролетела нормально. Только последний полк растянулся. Отсутствие моей дивизии на параде 1 мая 1952 года и плохой пролет МиГ-15 почти никто не заметил. Это заметили только настоящие специалисты-профессионалы. Вот как это все было».

Как выяснил исследователь жизни Василия Сталина юрист Андрей Сухомлинов, в архиве Дома авиации и космонавтики в Москве хранятся документы о другом параде – в День Воздушного флота, который проходил в тот год 27 июля и где военной частью парада командовал не кто иной, как Василий Сталин. Парад прошел прекрасно. Сталин-старший объявил всем летчикам благодарность. Это говорит о том, что летное происшествие на майском параде для В. Сталина осталось без последствий, его вины в нем не было, и летом 1952 года он еще оставался в своей должности. Пьяным он, как потом описывали многие, Василий не был и быть не мог – он вел на параде флагманский самолет. А эпизод, описанный многими авторами, когда Василий позволил себе уже после парада расслабиться и пьяным прийти на банкет для его участников (вроде бы, это приглашение было для него неожиданным, иначе бы не пил), вступил в пререкания с отцом и обматерил при всех главкома ВВС П. Ф. Жигарева, действительно произошел в банкетном зале в Тушине 27 июля 1952 года.

Именно после этого он был выведен в распоряжение главкома ВВС и позже сдал должность новому командующему – генерал-полковнику авиации С. А. Красовскому. Василия же направили на учебу в Высшую военную академию имени Ворошилова. Но в академии Василий не появился – ну, не любил он учиться. Отлученный от любимого дела, он, как нетрудно было предположить, впал в депрессию и, как вспоминают почти все, тут уж действительно начал пить. Тем, кто пытался его урезонить, говорил одно и то же: «Я живу, пока жив отец». Своему названному брату Артему Сергееву объяснил более подробно: «У меня только два выхода: пуля или стакан. Ведь я жив, пока мой отец жив. А отец глаза закроет, меня Берия на другой день на части порвёт, а Хрущев с Маленковым ему помогут, и Булганин туда же. Такого свидетеля они терпеть не будут. А ты знаешь, каково жить под топором? Вот я и ухожу от этих мыслей».

– Да, он выпивал, – с горечью признает Артем Федорович. – Но было это не всегда, а под конец: он стал понимать свою судьбу. Он уже знал и не сомневался: как только не станет отца, его самого разорвут на части, и сделают это те немногие, кто сейчас руки лижет и ему, и отцу. Потому он так любил собаку: «Не обманет, не изменит». Потому и пил. Некоторые люди, узнав, что дни сочтены – смертельное заболевание или ещё что-то, – ожесточаются, становятся мстительными. А у него, с одной стороны, его мягкость в отношении кого-то сохранилась, но появились жёсткость, надрыв, и они давали себя знать в повседневной жизни. Да, он мог быть грубым, но это было не органично для него. Он просто срывался, стал вспыльчив, но не мстителен, подлости в его характере не было никогда.

После того Тушинского парада он, летчик от Бога, больше уже никогда не летал…

За что судили сына «Отца народов»

Период с осени 1952 года по март 1953-го отмечен для Василия приближающейся бедой. Он остался без дела, что было для него воистину трагедией. К занятиям он, как уже сказано, не приступил, в академии не появился. Из академии ему на дачу адъютант Полянский доставил целый грузовик учебников, на что Василий сказал, что это слишком много, ему хватит и одного. Но и этого одного он, видимо, не открывал. Депрессия, алкоголь, испорченные отношения с отцом. Даже на последний день рождения И. В. Сталина Василий приехал в нетрезвом состоянии, поэтому отец его даже в дом не пригласил и подарка от него (набора инструментов) не принял.