Рукописного черновика третьего вопроса: «Каковы характерные признаки языка?» – в архиве Сталина нет. Есть только два машинописных варианта, и оба со следами его работы. Наверху первой страницы первого машинописного варианта сталинской рукой написано: «Все надо проверить – с начало
» (так в тексте. – Б. И.)[1121]. В этом разделе речь идет фактически о самом главном, о понятии – что есть язык? Казалось бы, с него и надо было начинать, так как разница между многочисленными лингвистическими направлениями и школами (как и в любой другой науке) сосредоточена именно в области трактовки центрового понятия, то есть предмета исследования. Если представление о языке свести к его грамматическому строю, отодвинув все остальное на второй план, то компаративисты XIX века будут, безусловно, правы, заявляя о медленной исторической эволюции любого языка. Если же во главу угла брать социолингвистические и историко-культурные аспекты, то правоту Марра о революционных семантических взрывах трудно опровергнуть. Как в сталинское, так и в наше время получили мировое признание с десяток научных трактовок понятия и моделей порождения и развития языка от психологических (Лакан), философских (Гуссерль, Кассирер, Мерло-Понти и др.), социологических и до формально-логических и информационно-кибернетических. Но к 50-м годам советская гуманитарная наука была наглухо изолирована от остального мира и под присмотром партийного аппарата вынуждена была вращаться в кругу давно обветшавших идей. Наш же герой, будучи в научном смысле совершенным дилетантом, бесстрашно дал «единственно правильный»: «Ответ. Язык относится к числу общественных явлений, действующих за все время существования общества. Он рождается и развивается с рождением и развитием общества. Он умирает вместе со смертью общества. Вне общества нет языка. Поэтому язык и законы его развития можно понять лишь в том случае, если он изучается в неразрывной связи с историей общества, с историей народа, которому принадлежит изучаемый язык и который является творцом и носителем этого языка.