Иосиф Сталин в личинах и масках человека, вождя, ученого

Дипломированный советский педагог того времени (Белкин) не мог не знать из курса детской психологии и о том, что ребенок на самых ранних этапах умственного развития также пользуется элементами кинетического и жестового языка, сопровождая их нерасчлененными, диффузными звуками. В связи с этим не могу не отметить того, что Марр был близко знаком не только с уже упоминавшимся Сергеем Эйзенштейном, но и с крупнейшим советским психологом Л. С. Выготским и его учеником А. Р. Лурией. В эти годы Выготский и Лурия были захвачены близкой Марру идеей – анализом сдвигов в мышлении отсталых народов СССР, связанных с радикальными, формационными преобразованиями в государстве. Кроме того, в фундаментальных работах Выготского по педологии (детской психологии) кинетический этап в становлении индивидуального человеческого мышления и речи особо оговаривался. А незадолго до смерти и Марра, и Выготского (1934 год) они вместе с Эйзенштейном и Лурией намеревались начать совместную большую работу по истории и теории киноязыка. Скорее всего, инициатором этого содружества стал Эйзенштейн, который уже в течение нескольких лет был очарован самой возможностью конструирования языка нового искусства, опираясь на парадоксальные построения Марра о расщеплении семантических пучков, о принципах мышления людей доисторических эпох, о конечном синтезе всех языков человечества в единый и др. Проживая в Мексике, он раз за разом отмечал «формационные» различия в культуре, обычаях и мышлении коренных народов. Однажды он нашел развалины дома, в котором когда-то проживал В. Гумбольдт.

В архиве Эйзенштейна сохранился билет, выданный в декабре 1932 года:

«Научно-Исследовательский Институт Национальностей СССР.

Билет № 43

На право посещения лекционного курса Н. Я. Марра “Общее учение о языке”.

Фамилия: Эйзенштейн.

Имя, отчество: Сергей Михайлович.

Дата выдачи 7/Х.32.

Секретарь секции языка Дж. Ак… (подпись неразборчива. – Б. И.)»[1283].

Сохранился также незаконченный набросок о впечатлениях, произведенных лекциями Марра, написанный, возможно, в 1934 году. Мысли Эйзенштейна были заняты философскими проблемами киноязыка: «Work u Progess (очень неразборчиво, поэтому не точно. – Б. И.) мне напоминает замечательные доклады Марра. Вероятно это (свойственно. – Б. И.)… тем, кто опускается в глубочайшие тайники словообразования. Один научно творческими глазами ученого (ведет. – Б. И.) изыскания и эрудиции. Другой творческим внедрением, подкрепленным громадной эрудицией. Лекции Марра были известны своей крайней усложненностью словесного и (слово неразборчиво. – Б. И.) узора. Аудитория с трудом следит»[1284].

Эйзенштейн хотя и жалуется на сложность восприятия идей Марра, но в то же время был очень ими увлечен. В дневниковых записях, в черновых набросках и в особенности в теоретических работах о методе киноискусства он постоянно ссылается на его революционные научные построения. В этой книге я не могу рассматривать вопрос о влиянии Марра на творчество кинорежиссера подробно. Приведу наиболее яркие высказывания. В черновых набросках книги «Метод» (январь 1943 год) Эйзенштейн записал свои ощущения от первого знакомства с идеями Марра. Скорее всего, воспоминания относятся к промежутку между 1928 и 1930 годами: «Кругом, в Москве, а особенно в Петрограде, усиленно бурлят первые мощные потоки яфетидологии. Шаг за шагом Марр открывает зависимость между нашим мышлением и мышлением ранним, связь их между собой и капитальное значение языкового прошлого для проблем современного сознания»[1285].