Йот Эр. Том 1

До венчания пришлось решить массу проблем.

– Радость моя, – Францу очень не хотелось огорчать любимую, но выхода не было. – Как мне ни жаль, но с твоей Ласточкой придется расстаться теперь же. Да и с украшениями – тоже. Мы уже достаточно наследили и еще наследим, но надо, чтобы все наши следы остались только здесь, в Белостоке, и более нигде.

При прощании с кобылкой Ева не смогла сдержать слез, но быстро взяла себя в руки. Речницкий отвел Ласточку к барышнику, с которым сговорился загодя.

– Кобыла-трехлетка, чистокровная, английской верховой породы, кличут Ласточка, – пояснил Франц Иванович.

– Краденая? – спокойно уточнил жид-барышник (а иных тут и не водилось).

– Можно сказать и так, – кивнул бывший лесничий. – Искать ее точно будут.

– Та не лякайтеся, хаспадин, – улыбнулся жид, – чи мы дело не знаемо? – тут, заметив, как невольно скривился клиент, он перешел со своего жуткого жаргона на почти чистый литературный русский. – Сделаем новенькую родословную, сменим имя, да и продадим подалее от здешних краев.

Сговорились за четверть цены, и от барышника Речницкий направил свои стопы в ювелирную лавку, где повторился весьма схожий диалог с таким же хитрованом-жидом – только вместо родословной речь зашла о перестановке камней и переделке драгоценностей. Евины украшения так же ушли за бесценок, однако и эти деньги показались бы богатством не только какому-нибудь поденщику, но и вполне устроенному мастеровому.

Немалое беспокойство внушала Францу Ивановичу предстоящая перед венчанием исповедь. У него самого с Богом были сложные отношения, а еще более сложные – с церковью Его, но вот за свою нареченную он опасался. В магнатских семьях частенько воспитывали из девушек ревностных католичек. Посему за разговор Речницкий взялся с осторожностью:

– Послушай, милая, у нас впереди исповедь…

– Боишься, не скажу ли лишнего? – бесцеремонно прервала его Ева, озорно стрельнув своими темными глазами. – Браки совершаются на небесах, и в наши отношения с Господом я не собираюсь впутывать ксендза. А коли ты, муж мой перед Богом, – она с притворной скромностью потупила глазки, – считаешь, что мы беглецы из Минска, спасающиеся от родительского гонения на католическую веру, то я, жена твоя, должна свято в это верить.

И Еву, и Франца тяготила необходимость соблюдать приличия, дабы следовать придуманной легенде и не плодить слухи, способные ввести здешнего ксендза в дополнительные сомнения. Прислуга в гостиницах видит все, и потому пришлось снимать два отдельных номера, видеться только днем и почти всегда на людях. Разговоры с глазу на глаз были короткими и с соблюдением всех мер предосторожности.

Непростым делом оказался выбор свидетелей для жениха и невесты. Никого они в Белостоке не знали – скорее, к счастью, нежели наоборот, – а потому приходилось срочно заводить знакомства. Однако выход и здесь нашелся. Франц отыскал корчму, где собирались преимущественно поляки-католики и, несколько раз проставившись на выпивку и угощение, сумел таки зазвать себе в свидетели трех человек, выглядевших достаточно прилично. Среди них был один лавочник, один конторщик и – в качестве главного свидетеля – служащий городской управы.

Ева решила свою проблему иным образом. Обратившись за изготовлением подвенечного платья, по случайному совету одной из прихожанок, в портняжную мастерскую, наверное, единственную в городе, где и владельцем, и работниками были сплошь поляки, она обнаружила искомое там. Немного дичившаяся поначалу в незнакомой обстановке шляхтянка быстро нашла общий язык с работавшими там швеями, весьма быстро переняла их повадки и манеру речи, не подстраиваясь, однако, под них полностью. Пусть ей надо играть роль мещанки, но все же мещанки далеко не самой бедной.

Главным успехом было то, что юной паненке удалось очаровать жену хозяина портновского заведения. Та сама указала Еве на наиболее благонравных девушек, подходящих на роль свидетельниц, и подыскала маленькую девочку, которая должна была нести шлейф за невестой во время церемонии. Немало помогло столь благожелательному отношению и то, что Речницкий не скупился на расходы по срочному пошиву подвенечного платья.

Да, но кто заменит отца невесты? Без отца либо другого старшего родственника или же опекуна при церемонии венчания никак не обойтись. Кто же согласится выступить в подобной роли? Как ни ломал Франц Иванович голову, но так ничего придумать и не смог. Решение свалилось на них неожиданно, хотя и нельзя сказать, что случайно. Ксендз был столь тронут исповедью своей новой прихожанки, что сам пообещал найти ей достойного человека. За день до свадьбы таковой объявился и, в свою очередь, расчувствовался от беседы с «несчастной невестой» буквально до слез, так, что его и упрашивать не пришлось. Это был престарелый регент церковного хора, весьма уважаемый в городе человек, ранее служивший местным почтмейстером.