Иов, или осмеяние справедливости. Книга 19

— А какой? Из тех фактов, какими мы располагаем, это установить трудно. Наверняка есть много вселенных, в которых аэронавтика отсутствует полностью.

— Я счастлива, что он не мой! Алек, в этом мире Дания — часть Швеции!!! Ну разве это не ужасно?

Честно говоря, я не понял, почему она так разволновалась. Обе страны скандинавские, обе похожи друг на друга — так мне во всяком случае всегда казалось.

— Какой ужас, дорогая! Но я в этих вещах плохо разбираюсь. (Я как-то был в Стокгольме, и он мне очень понравился. Но, надо думать, сейчас сообщать Маргрете подобную информацию не следовало.)

— И эта идиотская книжонка утверждает, что столица у нас Стокгольм, а король — Карл Шестнадцатый! Алек, но он даже не из нашей королевской династии! И они еще имеют нахальство утверждать, что он мой король!

— Любимая, он не твой король. И весь этот мир не твой.

— Я знаю. Алек. Если нам придется тут поселиться… Если мир не изменится еще раз… Я смогу принять здешнее гражданство?

— Наверное. Сможешь, я думаю.

Она вздохнула:

— Не хочу быть шведкой.

Я промолчал. Есть вещи, в которых я бессилен помочь.

И вот теперь в Грантсе мы снова отправились в общественную библиотеку, чтобы узнать последние изменения, происходящие в мире. Поскольку мы не видели ни aeroplanos, ни дирижаблей, то, возможно, мы попали в мир Маргреты. На сей раз я сначала заглянул в статью «аэронавтика» и дирижаблей там не нашел. Зато узнал, что летательные машины были изобретены доктором Альберто Сантосом-Дюмоном[79] из Бразилии где-то в начале века, и меня поразило имя изобретателя, так как в моем мире он был пионером дирижаблестроения, уступавшим лишь графу фон Цеппелину. По-видимому, машины доктора были очень примитивны в сравнении с реактивными самолетами или даже aeroplanos; скорее всего они использовались для развлечений, а не в качестве машин коммерческого назначения. Я оставил эту статью и обратился к истории Америки, начав с поиска Уильяма Дженнингса Брайана.

Его я вообще не нашел Ладно. Я понял, что этот мир не мой. Зато Маргрета лучилась радостью и с трудом дождалась минуты, когда можно было заговорить громко.

— В этом мире Скандинавия — одна большая страна… и ее столица — Копенгаген.

— Вот это да!

— Сын королевы Маргреты, принц Фредерик, был коронован королем Эриком-Густавом, без сомнения, для того, чтобы польстить жителям двух остальных стран. Но он происходит из датской королевской семьи и датчанин до мозга костей. Это справедливо, это то, что надо!

Я старался всячески показать, что тоже счастлив. Без единого цента в кармане, не зная, где мы проведем ночь, Маргрета радовалась, как дитя у рождественской елки… по поводу, который я считал совершенно ничтожным.

Дважды нас подвозили на короткие расстояния, и наконец мы оказались в Альбукерке. Я решил, что было бы неплохо остаться здесь на некоторое время: город большой, в крайнем случае можно было бы обратиться за помощью в Армию спасения. Однако мне быстро удалось устроиться мойщиком посуды в кафе местной «Холидей-Инн», а Маргрета поступила туда же официанткой.

Мы проработали меньше двух часов, как вдруг она пришла ко мне в подсобку и сунула что-то в мой задний карман, когда я стоял, нагнувшись над мойкой.

— Это тебе подарок, милый.

Я обернулся:

— Привет, красотка!

Я посмотрел, что в кармане. Это оказалась безопасная бритва для путешественников с отвинчивающейся ручкой. Бритва, ручка и лезвия помещались в непромокаемой коробке, куда меньшей, чем карманное Евангелие, и специально приспособленной для ношения в кармане.

— Украла?

— Не совсем. Чаевые. Купила в фойе у прилавка с мелочами. Дорогой, я хочу, чтобы ты побрился в первый же перерыв.

— Разреши мне просветить тебя, куколка. Это тебя берут на работу за то, что ты красива. Меня же нанимают потому, что у меня крепкая спина, слабый ум, а характер покладистый. Им совсем неважно, как я выгляжу.

— А мне важно.

— Твое малейшее желание — закон для меня. А теперь беги, ты задерживаешь мой производственный процесс.

Этой ночью Маргрета объяснила мне, почему она купила бритву прежде всего.

— Дорогой мой, не только потому, что я люблю, когда твое лицо гладкое, а волосы подстрижены, хотя мне это действительно нравится. Дело в том, что шуточки Локи продолжаются и каждый раз нам приходится наниматься на работу только для того, чтобы не голодать. Ты говоришь, что никому нет дела до того, как выглядит мойщик посуды… А я убеждена, что, когда человек чист и аккуратен, это облегчает поиски любой работы, и уж во всяком случае он от этого не умрет.

Однако есть и другая причина. В результате всех перемен тебе приходилось отпускать усы — и раз, и два… Я насчитала пять раз. Причем однажды ты их отращивал целых три дня подряд. Дорогой, когда ты свежевыбрит, то выглядишь в высшей степени привлекательным и веселым, и я счастлива, что вижу тебя таким.

Маргрета сшила мне нечто вроде пояса для денег — вернее, просто матерчатый кармашек с матерчатым же пояском. Она хотела, чтобы я не снимал его даже в постели.