Иов, или Осмеяние справедливости

У него был не один смокинг, а целых два — один обычный черный, другой темно-бордовый. Я никогда и не слыхивал об этакой экстравагантности.

А вот бабочки на резинке я так и не нашел. Черных галстуков насчитывалось несколько штук. Да только я не имел ни малейшего представления, как завязывают бабочку.

Я глубоко вздохнул и горестно задумался над этой сложной проблемой.

Раздался стук в дверь. Если я не выскочил из собственной шкуры, то только лишь по чистой случайности.

— Кто там? (Честное слово, мистер Грэхем; я тут вашего прихода дожидался!)

— Горничная, сэр.

— О, входите, входите!

Я услышал, как она звенит ключом, и тут же вскочил, чтобы отодвинуть задвижку.

— Извините, совсем забыл, что закрыл и на задвижку. Пожалуйста, заходите.

Маргрета оказалась примерно того же возраста, что и Астрид, но выглядела моложе и привлекательнее со светлыми как лен волосами и веснушками на носу. Она говорила на выученном по учебнику английском с каким-то милым акцентом. В руках Маргрета держала платяную вешалку с белым пиджаком.

— Ваш обеденный костюм, сэр. Карл сказал, что второй пиджак будет готов завтра.

— О, большое спасибо, Маргрета! Я о нем начисто позабыл.

— Я была уверена, что позабудете. Поэтому вернулась на борт чуть пораньше — пока прачечная не закрылась. И очень рада, что так поступила. Для темного костюма сегодня слишком жарко.

— Вам не следовало торопиться из-за меня — эдак вы меня совсем избалуете.

— А я люблю заботиться о наших гостях. И вам это хорошо известно. — Она повесила пиджак в шкаф и пошла к двери. — Я зайду попозже, чтобы завязать вам галстук. В шесть тридцать, как обычно, сэр?

— В шесть тридцать годится, а теперь который час? (Будь оно неладно, мои часы пропали одновременно с теплоходом «Конунг Кнут»; на берег я их не брал.)

— Уже почти шесть… — Маргрета замешкалась. — Пожалуй, будет лучше, если до ухода я приготовлю вашу одежду. У вас и так мало времени.

— Моя милая девочка! Но это же не входит в ваши обязанности!

— Нет. Но я сделаю это с удовольствием. — Она выдвинула ящик комода, вынула оттуда фрачную сорочку и положила ее на мою (Грэхема) кровать. И вы знаете почему!

С энергической компетентностью человека, точно знающего, где и что лежит, она выдвинула маленький ящик стола, до которого у меня еще руки не дошли, достала оттуда кожаный футляр, вынула из него и положила рядом с рубашкой часы, кольцо и запонки, продела запонки в манжеты, выложила на подушку чистое нижнее белье и черные шелковые носки, поставила возле стула вечерние туфли, вложив в одну из них рожок, взяла из шкафа смокинг, повесила его вместе с черными отглаженными брюками (подтяжки уже пристегнуты) и темно-красным жилетом на дверцу гардероба. Окинув взглядом это великолепие, добавила к стопочке вещей на подушке воротничок с отогнутыми уголками, черный галстук и свежий носовой платок; снова посмотрела, положила возле часов и кольца ключ от каюты и бумажник, опять оценила все острым взглядом и удовлетворенно кивнула.

— Пора бежать, иначе я пропущу обед. Вернусь, когда надо будет завязывать галстук, — и исчезла. Но не убежала, а словно ускользнула.

Маргрета была абсолютно права. Если бы она не приготовила все, что нужно, мне пришлось бы куда как туго. Одна сорочка чего стоила — она была из тех, что застегиваются неизвестно как на спине. Я таких в жизни не нашивал.

Спасибо еще, что Грэхем пользовался обыкновенной безопасной бритвой. К шести пятнадцати я соскоблил выросшую с утра щетину, принял душ (что было совершенно необходимо) и смыл копоть с волос.

Его туфли оказались мне в самый раз, как будто я сам разнашивал их. Брюки были в поясе узковаты. Датский корабль — не то место, где можно сбросить вес, а я пробыл на теплоходе «Конунг Кнут» целых две недели. Я все еще сражался с проклятой рубашкой, что надевается задом наперед, когда Маргрета вошла в каюту, воспользовавшись собственным универсальным ключом.

Она подошла ко мне и сказала:

— Стойте смирно, — и быстро застегнула все пуговицы, до которых я не мог дотянуться, затем укрепила, с помощью предназначенных для этого запонок, дьявольский воротничок и повесила мне на шею галстук. — Теперь, пожалуйста, повернитесь.

Завязывание бабочки — операция, напрямую связанная с магией, но, видно, Маргрета знала все необходимые заклинания.

Она помогла мне надеть жилет, подала пиджак, осмотрела с ног до головы и объявила:

— Что ж, пожалуй, сойдет. И я горжусь вами; за обедом девчонки только и говорили, что о вас. Жаль, не пришлось видеть самой. Вы очень смелый.

— Какое там смелый! Просто глупый. Начал болтать, когда следовало держать язык за зубами.

— Нет, смелый. Мне пора — Кристина сторожит мою порцию вишневого торта, и, если я задержусь, кто-нибудь его обязательно слопает.

— Бегите. И огромное спасибо. Торопитесь и не упустите свой торт.

— А вы не думаете мне заплатить?

— О! А какую плату вы хотели бы получить?

— Не дразните меня!