Йозеф Геббельс — Мефистофель усмехается из прошлого

В 1942 году Геббельс сохранял свое старое пристрастие к символам, каким он грешил еще в 1928 году. Он был убежден в том, что публику нужно воодушевить понятным и ярким символическим образом, способным привлечь общее внимание и воплотить дух сурового реализма, требуемого временем. Дела на фронтах шли плохо, а воздушные налеты союзников все больше убеждали немцев в силе врага, которого высмеивала геббельсовская пропаганда; поэтому потребовалось найти символ стойкого сопротивления и бесстрашного героизма, преодолевающего несчастья и испытания. Такая символическая фигура должна была быть всем знакомой и в то же время достаточно возвышенной; и ее нужно было прославить в массах не путем скучных патриотических проповедей, а с помощью развлекательных постановок и кинофильмов. Так и случилось, что когда дела правителей Третьего рейха пошли плохо, они выбрали в качестве национального символа стойкости и постоянства историческую фигуру короля Фридриха Великого.

Идея сразу показалась привлекательной; нужно было только по-новому раскрыть старую тему, пересказав историю короля с точки зрения современности. Фильм о Фридрихе Великом был задуман давно, еще в годы удач и побед; теперь же, в дни национальных бед и отчаяния, он получил новое звучание: «Этот фильм — хорошее средство для пропаганды нашей политики, — заметил Геббельс. — Он поможет нам укрепить сопротивление немцев, необходимое для победы в войне».

Геббельс сделал все возможное и невозможное, чтобы ускорить выход фильма. Премьера состоялась 4 марта 1943 года перед специально подобранной публикой: кавалерами ордена «Рыцарский крест», ранеными солдатами и офицерами, рабочими военных заводов. С разрешения фюрера Геббельс присвоил фильму почетный титул «Фильм нации», а актера Отто Гебюра, исполнившего главную роль, наградил званием «Государственный актер». «Фильм имеет сенсационный успех, — записал Геббельс после премьеры. — Он был принят так, как я и предполагал. Несомненно, он поможет во многом просветить и воспитать германский народ, с учетом нынешнего положения». Геббельс был рад тому, что фильм вышел как раз в нужный момент, «когда военные невзгоды стали еще более суровыми». Странно, но он, кажется, и в самом деле надеялся резко поднять моральный дух народа с помощью всего лишь одного исторического фильма.

3. Время признавать ошибки

Как всякий пропагандист и политик, Геббельс неохотно признавал свои ошибки, но понимал, что иногда такое признание неизбежно, а то и целесообразно; его нужно только правильно оформить и уравновесить привлекательными заявлениями и обещаниями. Например, после разгрома под Сталинградом Геббельс объяснил, что «плутовской большевистский режим сумел путем обмана и махинаций замаскировать военный потенциал своего государства, который мы не смогли правильно оценить». «Ведь люди, сидящие в правительстве в конце концов не ясновидящие, — сокрушался он. — Свои цели и свои возможности они знают точно, но что касается противника, то тут приходится только гадать. Правительство может ошибаться, и вряд ли стоит порицать его за это. Военное положение непрерывно меняется, и перемены зависят не только от нас, но и от противника».

Геббельс ясно сознавал, что почти вся пропагандистская работа, выполненная его министерством в первый период войны, пошла насмарку. Пришлось с горечью сказать во всеуслышание в августе 1943 года: «Наши оценки перспектив войны были несколько тенденциозны, так как мы находились под впечатлением великих побед, одержанных до этого. Их образы заслонили нам будущее, которое мы видели в искаженном свете». Действительно, многие в Германии были уверены, что гигантская битва мирового масштаба пройдет без особых осложнений. События под Сталинградом серьезно поколебали уверенность рядовых немцев в непогрешимости, всеведении и всемогуществе своего правительства. Теперь Геббельс счел необходимым объяснить гражданам, что нельзя требовать от правительства слишком многого и что оно не может никогда не ошибаться.

Начиная с 1943 года, Геббельс стал считать уместным критиковать отдельные действия правительства, хотя в целом расхваливал его политику. 25 июля 1943 года он записал в дневнике: «Письма читателей вызывают беспокойство: в них содержится слишком много критики. Звучат и такие вопросы: почему фюрер не посещает районы бомбежек? почему не видно Геринга; а главное — почему фюрер не выступит перед народом и не объяснит все как есть? Думаю, что фюреру пора это сделать, несмотря на бремя военных забот, одолевающих его. Нельзя слишком долго пренебрегать людьми: ведь они в конечном счете и есть цель всех наших военных усилий.

Если люди совсем утратят волю к сопротивлению и веру в ведущую роль Германии, то мы окажемся перед лицом небывало тяжелого общего кризиса».